Женщины еще посидели за столом, допивая очередную чашку чаю, еще обговорили некоторые вопросы относительно здоровья бабы Оли.

Алевтина посматривала на часы, было видно, что она торопится, но не решается сказать об этом девушке.

- Наверное, Вас домашние заждались? Вы поезжайте, не беспокойтесь ни о чем, я завтра утром забегу в общагу, расскажу, как у нас дела.

Алевтина сразу начала прощаться и заспешила домой.

Дни, заполненные учёбой, присмотром за бабой Олей, волнением за нее, не оставляли места ни на что другое.

Почти сразу после приезда в Ленинград, Регина написала письма Марику и Аде.

От Ады ответ пришел очень скоро, но тон письма был настолько сухим, как будто написана обзорная статья в газету, а не письмо близкому человеку.

Марик молчал.

Буквально через несколько дней Регина написала снова.

И снова получила ответ только от Ады.

А потом заболела баба Оля, и девушке было не до обид на сухой тон писем и молчание возлюбленного. Да и не обещал он писать ей каждый день. Сказал: напишет, когда сможет. Значит, не может пока.

Алевтина приезжала на Васильевский почти каждый день. Иногда, после занятий, Регину забирал у института муж Алевтины, чтобы побыстрее отвезти девушку домой, чтобы не тратила время на дорогу, чтобы не оставлять больную тётушку одну надолго.

Эти поездки не остались не замеченными. Вскоре по институту поползла грязная сплетня и, конечно, нашелся доброхот, который, умильно опустив долу сальные глазки, обо всем "поведал" Алевтине.

Уже вечером, сидя за столом, женщины хохотали, представляя в лицах, какой неожиданностью для сплетницы был ответ Алевтины, что она обо всем знает и Регина вовсе не любовница ее мужа, а его незаконнорожденная дочь. Смеялась вместе с ними уже начавшая поправляться баба Оля.

- Ты не обижаешься, что я тебя в незаконнорожденные определила? - волновалась Алевтина: - Мне просто ничего другого в тот момент на ум не пришло. А на место поставить мерзавку нужно было сразу.

- Нет, не обижаюсь. Я про себя все знаю, а другие пусть думают, что хотят.

- А почему ты ничего о себе не рассказываешь? Больше года мы знакомы, а ничего толком о тебе не знаем, - Алевтина вопросительно смотрела на девушку, явно ожидая подробного рассказа.

- Да нечего мне особо рассказывать. Обычная жизнь обычной девчонки из рабочей окраины украинского города.

Регина замолчала и женщины поняли, что на этом рассказ и окончен.

Видя, что криз заканчивается и тётушка почти здорова, однажды вечером Алевтина отправила ее вместе со своим мужем в Пассаж, где мужчина вроде бы как не мог обойтись без совета пожилой женщины в выборе подарка для жены.

Алевтина и Регина, оставшись одни, засучили рукава и принялись за генеральную уборку.

Баба Оля любила мягкую постель. На панцирной сетке кровати лежал толстый матрац, а сверху еще более толстая перина.

Когда Алевтина, сняв постельное белье, подняла угол перины, Регина закрыла рот рукой, чтобы не закричать от боли и ужаса.

Под периной, ровно уложенные, были спрятаны "сокровища": давно зачерствевшие булки и ломти хлеба, зазеленевшие куски колбасы и сыра, растаявшие шоколадные конфеты и слипшаяся карамель, начавшие подгнивать яблоки. Все то, что поможет пережить грядущий голод и не даст умереть ни самой Ольге, ни ее детям.

Алевтина сгребала подпорченную пищу в пакет, готовясь выбросить по дороге домой. Регина занервничала:

- А что скажет баба Оля, когда увидит, что мы все тут повыгребали? Не станет ли ей снова хуже?

- Не беспокойся. Как правило, когда криз заканчивается, она ни о чем и не помнит. Уже забыла, наверное, как втихаря еду перепрятывала. А спать ей без сухарей под боками будет удобнее.