Июля 7‑го. Море надулось, и весь день было тяжелое волнение; бриг, будучи налегке, испытывал чрезвычайную качку, и в трюме многие предметы сорвались со своих мест, как я мог явственно слышать из моего тайника. Я сильно страдал от морской болезни. У Питерса был сегодня длинный разговор с Августом, и он рассказал, что двое из его шайки, Грили и Аллен, перешли на сторону штурмана и решили сделаться пиратами. Он предлагал Августу разные вопросы, которых тот не мог в это время в точности понять. В течение этого вечера на судне обнаружилась течь; и мало что могло быть сделано, чтобы устранить ее, ибо она была причинена тем, что бриг просачивался и забирал воду через сшивки. Был шпикован парус и подложен под скулы брига, что помогло нам в некоторой мере, так что мы начали овладевать течью.

Июля 8‑го. Легкий ветерок пришел на восходе солнца с востока, штурман же направил бриг на юго‑запад с целью пристать к одному из Вест‑Индских островов в осуществление своих пиратских замыслов. Никакого противоборства не было оказано Питерсом или поваром – по крайней мере, ничего, о чем бы слышал Август. Всякая мысль о захвате судна с Зеленого Мыса была оставлена. С течью теперь легко боролись, заставляя действовать один из насосов каждые три четверти часа. Парус был убран из‑под корабельных скул. Перекинулись через рупор словечком с двумя шхунами за день.

Июля 9‑го. Погода прекрасная. Все работают над починкой укреплений. У Питерса опять был долгий разговор с Августом, и он говорил более начистоту, чем до сих пор. Он сказал, что ничто не могло бы его заставить склониться ко взглядам штурмана, и даже намекнул, что у него есть намерение захватить бриг в свои руки. Он спросил моего друга, может ли рассчитывать в таком случае на его помощь, и Август без колебания сказал «да». Тогда Питерс сказал, что поосведомится у других своих сторонников на этот счет, после чего ушел. В продолжение остальной части этого дня у Августа не было случая говорить с ним с глазу на глаз.

Июля 10‑го. Говорили в рупор с бригом, плывущим из Рио в Норфолк. Погода туманная, и легкий противный ветер с востока. Сегодня умер Гартман Роджерс, будучи схвачен еще восьмого судорогами, после того как выпил стакан грога. Этот человек был в числе сторонников повара, и на него главным образом Питерс полагал свои упования.

Он сказал Августу, что, верно, штурман отравил его и что если сам он не будет остерегаться, то, надо думать, придет скоро и его черед. Из его собственной шайки теперь оставались только он сам, Джонс и повар – на другой стороне было пятеро. Он сказал Джонсу насчет того, что нужно бы отобрать у штурмана командование; но проект был принят холодно, и он воздержался от дальнейшего настаивания и повару не говорил ничего. Это было хорошо, как оказалось, что он был столь осторожен, ибо пополудни повар выразил свою решимость примкнуть к штурману и формально перешел в его партию. Между тем Джонс воспользовался случаем поссориться с Питерсом и погрозился, что он ему расскажет о готовящемся плане. Было теперь очевидно, что времени терять нельзя, и Питерс выразил свою решимость попытаться захватить корабль во что бы то ни стало, если Август окажет ему помощь. Друг мой тотчас же уверил его в своей готовности сделать что угодно для выполнения такого замысла и, полагая, что данный случай весьма благоприятен, сообщил ему о моем пребывании на корабле. Этим полуиндеец не столько был изумлен, сколько восхищен, ибо он вовсе уже не полагался на Джонса, на которого он смотрел как на перешедшего в число сторонников штурмана. Они немедленно спустились вниз, Август назвал меня по имени, и мы с Питерсом познакомились. Было условлено, что мы попытаемся захватить судно при первом удобном случае, оставляя Джонса совершенно вне наших совещаний. В случае успеха мы должны были направить бриг в первый же порт, какой представится, и там сдать судно. То обстоятельство, что сторонники оставили Питерса, расстроило его замыслы отправиться в Тихий океан – такое предприятие не могло быть выполнено без экипажа, и он всецело полагался или на то, что будет оправдан по суду ввиду умственного расстройства (каковое, по торжественному его уверению, побудило его принять участие в бунте), или, если будет найден виновным, получит прощение благодаря заступничеству со стороны Августа и меня. Наши рассуждения были прерваны в эту минуту криком: «Все к парусу!», и Питерс с Августом побежали на палубу.