– А ты настойчивый молодой человек, а?

– Да. Без настойчивости я не достиг бы того, чего достиг. Я ответил на еще один твой вопрос. Можем мы все-таки вернуться к моим?

Проигнорировав меня, он спросил:

– Где ты находишься сегодня, прямо сейчас?

Я охотно начал рассказывать о себе, хотя не преминул отметить, что он опять ушел от ответа на заданный мною вопрос. Но я все равно рассказал о давнем и недавнем прошлом, о своих ничем не объяснимых приступах депрессии. Он внимательно и терпеливо слушал, словно в его распоряжении было все время мира. Через несколько часов я наконец закончил.

– Очень хорошо, – произнес он. – Но ты так и не ответил на мой вопрос о том, где ты.

– Почему же? Ответил. Я подробно объяснил, как пришел к тому, к чему пришел: при помощи упорства и трудолюбия.

– Где ты?

– В каком смысле где я?

– Где ты находишься? – мягко повторил он.

– Здесь.

– Где «здесь»?

– В офисе автозаправки!

Я начинал терять терпение.

– Где автозаправка?

– В Беркли?

– Где Беркли?

– В Калифорнии?

– Где Калифорния?

– В Соединенных Штатах?

– Где Соединенные Штаты?

– На континенте в западном полушарии! Послушай, Сократ, я…

– Где этот континент?

Я вздохнул:

– На планете Земля. Мы закончили?

– Где Земля?

– В Солнечной системе, третья от солнца планета. Солнце – это такая маленькая звезда, находится в галактике Млечный Путь. Так нормально?

– Где Млечный Путь?

– Господи боже, – закатил я глаза. – Во Вселенной.

С этими словами я откинулся и решительно скрестил руки.

– А где Вселенная? – улыбнулся Сократ.

– Вселенная… ну… существует несколько теорий о том, как она устроена…

– Я не об этом спрашивал. Где она?

– Не знаю… Как вообще можно ответить на этот вопрос?

– О том и речь. Ты не можешь на него ответить, и никогда не сможешь. Об этом нет знаний. Ты не знаешь, где находится Вселенная, а значит, не знаешь, где находишься ты сам. На самом деле ты не знаешь где, ты не знаешь что, ты не знаешь, каким все могло бы быть. Жизнь – это тайна. Мое невежество основано на этом понимании. А твое понимание основано на невежестве. И поэтому я дурак с чувством юмора, а ты очень серьезный осёл.

– Слушай! – воскликнул я. – Я вот о чем забыл упомянуть. Вообще-то я тоже в некотором роде воин. Представь себе, я очень и очень неплохой гимнаст.

Чтобы подтвердить свои слова и заодно продемонстрировать, что я тоже умею быть спонтанным, я встал с дивана и продемонстрировал сальто назад из положения стоя, изящно приземлившись на ковер.

– Ух ты! – восхитился Сократ. – Вот это здорово. Сможешь еще разок?

– Да пожалуйста, легко! – скромно улыбнулся я.

Время от времени мне нравилось показывать такой кувырок детишкам на пляже или в парке. Они тоже всегда просили повторить.

– Хорошо, Сок, теперь смотри внимательно…

Я подпрыгнул, но едва начал переворачиваться в воздухе, как что-то швырнуло меня в сторону, и я тяжелым мешком плюхнулся на диван. Мексиканское одеяло, висевшее на спинке, будто само соскользнуло и накрыло меня с головой. Я мгновенно выпутался и посмотрел на Сократа. Тот по-прежнему сидел на другом конце комнаты, в трех с половиной метрах от меня, уютно устроившись в своем кресле и хитро улыбаясь.

– Как ты это сделал?

Степень моего замешательства могла сравниться разве что с абсолютной невинностью его взгляда.

– Хочешь еще разок? – невинно спросил он и, заметив выражение моего лица, добавил: – Не надо так переживать, слегка оступившись, Дэн; даже такой великий воин, как ты, может иногда шлепнуться на пятую точку.

Я тупо встал и начал поправлять сбитое одеяло. Нужно было чем-то занять руки, пока голова отчаянно пыталась сообразить, что только что произошло. Как он это сделал? Еще один вопрос, который наверняка останется без ответа.