– То есть ты его не любишь, но испытываешь потребность его защищать. И он ко мне испытывает то же самое. Любить при этом можно кого угодно, ― подытожила я.

– Ну наконец-то до тебя допёрло! ― обрадовалась она. ― Любовь просто всё очень сильно осложняет. Это дополнительная привязанность, которая в такой паре совершенно ни к чему. Чувство ответственности легко интерпретируется в братское, например. Ну или как у нас. Никто никому ничем не обязан, а как я реализовываю свои потребности ― это моя проблема. Глебу об этом знать совершенно ни к чему.

– То есть он не знает о том, что ты…

– Знает, но лучше бы не знал.

– Почему?

– Потому что он дурак. У него все регуляторы на максимуме. Боится меня обидеть. Лишнего слова никогда не скажет. Его по-другому воспитывали. Внушили, что истинная пара ― это боль, вот он и думает теперь, что мои чувства обязательно нужно щадить.

– А ты этим благополучно пользуешься, ― заметила я насмешливо.

– А это не твоё дело, чем и кем я пользуюсь, ― огрызнулась она. ― Тебе всё равно этого до конца не понять, потому что ты человек. Скажи спасибо, что хотя бы примитивное объяснение получила.

– Ну да. Мне до ваших высоких чувств и отношений далековато, ― согласилась я. ― Спасибо за объяснение. Больше не задерживаю.

Она надменно фыркнула, бросила надкушенное печенье обратно в тарелку и демонстративно покинула моё жилище. А я вымыла чашки, почистила зубы, смыла косметику и улеглась на кровать переосмысливать полученную информацию. Глеб не похож на человека, который боится ответственности. Скорее, он боится боли, потому что слишком много пережил её в детстве и юности. Отсюда и гипертрофированное чувство сострадания, и нежелание соприкасаться с потенциальным источником новых переживаний. Вообще, конечно, у богов весьма занятная фантазия. Как укрепить моногамные отношения, они придумали, а на механизм создания полноценных пар решили не заморачиваться. Инстинкт указывает, что надо заботится об одном, а сердце тянется к другому ― это же пытка натуральная. И ладно бы ген этот недоделанный только внутри одного вида работал, так ведь нет же! Он у оборотня и на человека проснуться может, и на вампира ― на кого угодно! В итоге полный бардак получается. Маша любит Колю, Коля любит Олю, Оля любит Васю…. И не любовь это никакая, а подсознательное желание заботиться. Люби кого хочешь, но заботься только вот об этом. В принципе, если действительно трансформировать эту потребность в братские чувства, то жить можно. Но, опять же, пол-то противоположный. Я бы, например, чувствовала себя крайне некомфортно в такой ситуации. Даже представить сложно. «Глеб, я тебя люблю, но Матвея бросить не могу, потому что у меня на него ген ответственности сработал», ― так что ли? При таком раскладе о нормальных отношениях только мечтать остаётся.

Я думала. Долго думала, а потом поняла суть замысла богов. Наличие гена ответственности у оборотней не требует взаимности от пары. Здесь работает принцип «в любви всегда есть дающий и принимающий». Для крепких и долгих отношений достаточно, чтобы ответственность чувствовал кто-то один. Второй должен просто с благодарностью принять эту заботу. Ответственность и благодарность за неё ― идеальный союз. Хлоя права в том, что любовью здесь и близко не пахнет, но ведь боги-то на самом деле не любовь планировали. Для любви они что-нибудь позаковыристее придумали бы.

– Кошмар какой, ― произнесла я вслух, разглядывая тёмную тень на потолке. ― Как хорошо, что я человеком родилась, без таких вот заморочек.