Мы жили в Лондоне, в тихом старом районе с красивыми старинными домиками, увитыми плющом, с милыми и приветливыми соседями. Отец купил этот дом сразу после свадьбы, только вот спустя три года после моего рождения мама заболела туберкулезом и умерла. Я совсем не помню ее. Отец иногда рассказывал о маме, придумал даже целую сказочную страну, где она теперь живет. А ещё он говорил, что мама смотрит на меня и посылает звёздный свет в мое окошко и волшебные сны.

Любимым моим праздником было и по сей день остаётся Рождество. Я верила, что святой Николай приносит в чулок на каминной полке подарки, любила украшать ёлку сладостями. Мой папа чудно готовил, и гости всегда делали комплименты его кулинарному таланту.

Раньше нам часто наносили визиты, но потом большинство старых папиных друзей переехали в более престижные районы, кто-то женился и был занят своей семьей, так что Рождество мы порой встречали небольшой компанией, а иногда и вовсе вдвоём. Однако мы не скучали, нам было хорошо и весело вместе. Позже мы свели знакомство с цирковыми, и иногда они приезжали к нам погостить. Один из них, наездник по имени Питер, перешёл работать к отцу и стал принимать участие в его представлениях. Он стал частым гостем в нашем доме.

Жили мы не бедно, у нас была горничная, но слуг и повара мы не держали за отсутствием надобности. Дом у нас был небольшой, и горничная Маргарет вполне справлялась со своими обязанностями, а готовить папа любил самолично.

Наш круг общения составляли работники театра, где мы давали представления, другие иллюзионисты, цирковые, музыканты. Мы не вращались в высшем обществе, да в том и не было необходимости. Меня отнюдь не тянуло в роскошные салоны к светским модницам, у которых совсем другой взгляд на жизнь, а мысли о замужестве затмевают все остальное. Меня же никогда не интересовала семейная жизнь, я не искала себе «выгодной партии» и посвящала время фокусам и творческим проектам. С детства я любила театр и, будучи довольно впечатлительным человеком, подолгу хранила в сердце воспоминания об удивительных историях и героях спектакля, придумывала свои варианты развития сюжета и даже рисовала наброски персонажей и актёров, которые впечатляли и вдохновляли меня.

В тот вечер, с которого я решила начать своё повествование, я сидела за столом и делала зарисовки героев недавно прочитанной пьесы. За окном лил дождь, и, сидя в тёплой комнате, освещённой светом лампы, я чувствовала особый уют и желание творить, создавать что-то новое. Вспоминая персонажей, я представляла их, словно они были сейчас передо мной и делала их зарисовки в альбоме. Изредка бросая взгляд за окно, я наблюдала редких прохожих, стремящих скрыться от непогоды. Их чёрные зонтики делали пейзаж ещё более хмурым и тоскливым.

Задумавшись над листом бумаги о моей первой встрече с автором этой книги, я, видно, просмотрела, как к нашему дому подошли двое: об их визите возвестил дверной колокольчик.

Моя комната находилась на втором этаже, и поскольку я знала, что мой отец сейчас внизу, я не стала выходить и лишь прислушалась, на минуту отложив карандаш. По обрывкам слов, доносившихся из прихожей, я поняла, что пришли к отцу и, скорее всего, по рабочим вопросам. Я слышала, как отец пригласил мужчин пройти в гостиную и предложил им чаю. Убедившись, что все в порядке, я продолжила рисовать. Мне очень нравилось делать иллюстрации, особенно придумывать образы для персонажей. Но поскольку мой отец являлся иллюзионистом, и для его номеров важнее сами фокусы, моя работа была не сильно востребована. Конечно, отец прислушивался к моим советам касательно выбора костюмов для себя, нашего помощника Питера и меня самой, но это была совсем не та работа, что, к примеру, у художника по костюмам в театре. Я владею иголкой также хорошо, как и кистью, и без труда сошью любой костюм по своим же эскизам и выкройкам. Одно время это очень увлекало меня. Но увы, в ближайшие месяцы у нас не планировалось каких-либо изменений в программе, а, следовательно, и необходимость в новых костюмах отсутствовала.