– Н-нет. – Она уже лежала рядом. – Не стоит.

– Ладно. – Он потянулся к выключателю лампы.

– Подожди, не выключай пока свет.

– Хорошо. – На лице возникло то же возмущенное выражение, когда она попросила поцеловать ее «как следует».

– Я подумала… пока тебя не было, я много думала. Может, попробуем что-нибудь новое?

– Новое в чем?

Ирина сразу почувствовала себя глупо и пожалела, что начала этот разговор.

– Ну, ты знаешь – в сексе.

– А что тебя не устраивает в том, что было раньше?

– Ладно. Все хорошо. Все устраивает.

– Так зачем же менять? Ведь тебе нравится?

– Очень! Давай забудем. Не думай о том, что я сказала.

– Ну… а что ты хотела изменить?

– Я всего лишь подумала, может, нам попробовать что-то новое. Например, повернуться лицом друг к другу. – Все было устроено ради того, чтобы заглянуть ему в глаза, но теперь Ирина была так смущена, что не могла смотреть на Лоренса, а они ведь еще даже не приступали к сексу.

– Ты о миссионерской позе? – неуверенно спросил Лоренс.

– Возможно, если ты так ее называешь. – Грудной голос Ирины стал тонким и скрипучим.

– Но много лет назад ты сказала, что миссионерская поза неудобна для женщин, именно она стала причиной того, что женщины вообще отказываются от секса. Она не создает трения в нужном месте. Помнишь? Это твои слова.

– Да, не создает, ох – ну, ты понимаешь, мне нужно немного помогать.

– А мне, как ты понимаешь, проще оказать эту небольшую помощь сзади.

– Верно. Знаешь, давай… Все в порядке. Давай оставим все как есть.

– Но тебя что-то тревожит. Это связано с позой в сексе?

Разумеется, ее что-то тревожило. Например, то, что восемь лет не видела его лица во время близости, но произнести это вслух она не могла. Ирина видела, что разговор расстраивает Лоренса, а это последнее, чего она хотела добиться. Она мечтала дать понять, что он желанный гость, он любим, и не стремилась вызвать в нем беспокойство оттого, что все эти годы не была удовлетворена их сексуальной жизнью, но не обмолвилась ни словом. Ее сводил с ума страх этих нежелательных последствий.

– Ничего подобного, – мягко произнесла она и повернулась спиной, прижимая ягодицы к его животу. – Я так соскучилась, мне хорошо рядом с тобой.

– Не возражаешь, если я выключу свет?

В груди шевельнулось что-то…

– Конечно. Все в порядке. Выключай.

Даже в самых крепких отношениях иногда случаются вспышки, похожие на озарение. Лоренса едва ли можно винить за то, что в тот же вечер, когда Ирина не могла оторвать глаз от губ Рэмси Эктона, он испытывал жгучее желание к Бетани Андерс, и теперь оба, поджав хвост, стремились в объятия друг друга. Вероятно, это была не самая лучшая ночь для раскачивания лодки, тонкая настройка инструмента, издававшего привычную мелодию, могла подождать более подходящего момента. Кроме того, Ирине были приятны его действия. Было хорошо смотреть в стену. В темноте.

В привычной позе, не видя лица партнера, она позволяла своим мыслям блуждать по самым опасным коридорам. Впрочем, в самых потаенных желаниях она не противилась грязи. Когда пальцы Лоренса скользнули ей между ног, она замерла, запрещая воображению рисовать непристойные картины. Ей некуда скрыться. Она представила себя стоящей посредине маленькой комнаты. Там была дверь. Дверь, которую Ирина могла бы открыть, будь она готова. Идея выскользнуть в дверной проем показалась неудачной, даже запретной. Дверь давила на нее распространенным в Штатах предупреждением: «Проход воспрещен!» Время шло, а Ирина застыла, словно посреди пустыни – больнично-белые стены, линолеум, аскетичный коитальный зал ожидания, где никогда не назовут ее имени, – ей стало казаться, что, даже избрав для себя этот запрещенный портал, она никогда не сможет достичь оргазма.