– Спасибо за экскурсию.

Десмонд ловит меня за руку, прерывая мою попытку выбраться из машины.

– Что? – я вырываю запястье. – Прекращай хватать меня, когда тебе вздума…

– Слушай меня внимательно, – с суровым выражением лица он меня перебивает. – Слухи здесь довольно быстро распространяются. И если ты вздумала искать себе клиентов среди учеников или преподавателей, мне сразу станет об этом известно.

Я чувствую, как мои ладони непроизвольно сжимаются в кулаки. Какой же он идиот!

– Как только до меня дойдет хоть один слух, что ты с кем-то спишь – ты мигом вылетишь отсюда. Компания моего отца не будет тратить деньги на обучение того, кто этого не заслуживает.

От его слов мне становится трудно дышать. Во-первых, я не просила никого оплачивать мне обучение. А во-вторых, может, я действительно занимаю чье-то место в этом престижном заведении, но я не собираюсь заставлять брата отказываться от хорошего рабочего места, только потому что Десмонд считает, что я шлюха.

Я не шлюха!

За свои семнадцать лет все, что я себе позволяла – не больше, чем поцелуи.

Один раз в третьем классе, после которого мой одноклассник Дэвид заявил, что это противно. И второй раз, когда я переборщила с шампанским на шестнадцатый день рождения. Тогда я впервые так напилась, что решила залезть на барную стойку и потанцевать. А когда меня снимал Кевин, я его за это поцеловала.

– Я пришла сюда, чтобы учиться и получить аттестат, – отвечаю я, но, разумеется, Десмонд мне не верит.

– Тоже самое ты говорила брату, когда врала, что работаешь официанткой, – возражает он.

От напряжения я облизываю пересохшие губы. Бесполезно переубеждать Десмонда. С таким же успехом можно кричать под водой – сколько ни открывай рот, тебя вряд ли услышат, зато имеешь шанс захлебнуться.

Меня так злит Десмонд, что я выдвигаюсь к нему вперед, чтобы сбить его с толку своей неожиданностью. Гнев хлещет через край, прибавляет мне смелости. Я с вызовом смотрю на Десмонда, когда моя рука ложится на его бедро. Он делает резкий вздох, и его ноздри раздуваются.

– Не переживай, – медовым голосом говорю я. – Обо мне никто и ничего не узнает.

Моя ладонь скользит к внутренней части его бедра, и ногти впиваются в ткань брюк. Я знаю, что сейчас голова Десмонда отключена, зато другой орган, расположенный ниже, работает наполную. Его твердая длина отлично проглядывается.

– Я буду тише воды, и ниже травы, – мой голос переходит на шепот, и рука Десмонда, которая минуту назад расслаблено покоилась на руле, сейчас вцепилась в него настолько отчаянно, что проступили вены.

За три года, пока я разводила туристов на деньги, я много чему научилась. В моем арсенале было много фокусов и штук, чтобы сбить мужчину с толку. Подобно факиру, играющему перед змеей, я отлично исполняла свою песню, при этом умело скрывая раздражение и отвращение.

Но сейчас мое сердце бешено колотится в груди, а щеки пылают. Я возбуждена не меньше Десмонда.

В спешке убрав руку с его бедра, я выскакиваю из машины и несусь к корпусу академии.

Десмонд мне нравится.

Независимо от того, что он считает меня продажной дрянью. Независимо от того, что он вчера жестоко обошелся со мной. Независимо от того, что он считает, что я вру на каждом шагу. Это все должно меня отпугнуть и заставить держаться от него подальше.

Но Десмонд все равно мне нравится. Такая дурацкая нелепость.

Урок ораторского искусства. С него начинается мой первый день в Дирфилде.

Поправив лямку у рюкзака, я набираю воздух в легкие и перешагиваю порог кабинета. Помещение рассчитано примерно на пятьдесят человек, и больше половины мест уже заняты. Я обвожу взглядом зал, замечая на первом ряду Кайли. Она болтает со смуглой шатенкой, а я направляюсь к учительскому столу и отдаю преподавателю формуляр на подпись.