– Я не стал бы говорить так о тебе, Мопсик… ты это знаешь.

– Если бы ты так сказал, если бы огонек действительно угас, я бы заявила легавым, что перепутала дни, что была с тобой не в пятницу, как ты утверждаешь, а в четверг.

Они долго смотрели друг на друга. Его поразила жесткость ее взгляда; Харди стало не по себе.

– Послушай, Мопсик, довольно об этом. Поедем в кино или куда-нибудь еще. Хочешь, я поведу тебя в клуб «Коралл»?

– Ты водил туда Сью Парнелл?

Харди встал. Лицо его сделалось багровым; обходительность исчезла. Сейчас он казался опасным и злобным.

– Слушай, Джина…

– Мопсик, дорогой. Называй меня так всегда и не злись. Нет, сегодня мы не пойдем в клуб «Коралл». Отправляйся играть со своими друзьями. Я буду развлекаться одна.

Держа бокал в руке, она встала с дивана, прошла через гостиную и скрылась в своей спальне.

Харди посидел в кресле, его кисти сжимались и разжимались. Затем он, хлопнув дверью, скрылся в своей спальне.

Реклама «Сыскного агентства Хеа» обещала качественное обслуживание и быстрые результаты.

Руководил агентством Хомер Хеа, а помогали ему дочь Люсиль и зять Сэм Керш. Клиенты и полиция называли их «нечестивой троицей».

Хомер Хеа, которому скоро должно было исполниться шестьдесят пять лет, был крупным и тучным, с головой, по форме напоминавшей репу, толстым носом и проницательными маленькими глазами-буравчиками; обвислые усы скрывали его безжалостный, хищный рот.

Его двадцативосьмилетняя дочь была миниатюрной, худенькой. Заостренные черты лица и блеск черных глаз-бусинок придавали ей сходство с опасным, настороженным хорьком.

Муж Люсиль, Сэм Керш, мог сойти за ее брата. Он тоже напоминал хорька. У Сэма были такие же, как у жены, жирные темные волосы и нездоровый цвет кожи. Если бы Хомер Хеа не предложил будущему зятю место в сыскном агентстве, Сэму и в голову бы не пришло жениться на Люсиль. Он с жадностью поглядывал на любую блондинку, отвечающую его высоким требованиям, но неплохие доходы, которые приносила ему работа в агентстве, заставляли его мириться с обществом Люсиль.

На следующее утро после убийства в «Парк-Мотеле» Хомер Хеа сидел за письменным столом на изготовленном по спецзаказу кресле, вмещавшем его необъятную тушу. Он удивленно разглядывал Джоан Парнелл.

– Но ведь это убийство, – вкрадчиво произнес он. – Обычно мы не беремся за подобные дела. Полиция боится, что мы помешаем ей; они гораздо лучше нас оснащены для ведения такого расследования.

Джоан Парнелл, от которой исходил сильный запах джина, сделала нетерпеливый жест.

– Ваше агентство – не единственное, – сказала она. – Я не стану долго вас упрашивать. Предлагаю вам тысячу долларов. Вы займетесь этим делом или нет?

Хеа поморгал.

– Дорогая мисс Парнелл, – поспешно произнес он, замахав своими руками, казавшимися вылепленными из теста, – если какое-то частное агентство способно помочь вам, так это только наше. Что я должен сделать?

– Найти убийцу моей сестры, – тихо и твердо сказала Джоан.

– Почему вы полагаете, что полиция не сумеет это сделать?

– Я не исключаю такой возможности. Но я хочу сознавать, что лично содействовала его поимке. Я хочу, чтобы он был найден! Вы беретесь за это дело или нет?

– Конечно беремся, – сказал Хеа и раскрыл блокнот. – Мне известны факты, упомянутые в газете, но вы, вероятно, располагаете дополнительной информацией, которая способна нам помочь. Прежде всего расскажите мне о вашей сестре.

Через час Джоан Парнелл поднялась, оставив на столе двадцать пять двадцатидолларовых купюр.

– Остальное получите на следующей неделе, – сказала она. – Я рассчитываю на быстрые результаты.