– Я буду навещать его при любых условиях, – сказала Вэл. – Я остаюсь здесь.

– Бедняжка Вэл! Ты действительно любишь его, да?

– Да, я люблю его. Я надеюсь, что и он, окажись я в его положении, не покинул бы меня. Не будем говорить об этом. Я остаюсь, папа.

Треверс встал.

– Тогда я еду. Я успею на более ранний рейс. Держи меня в курсе. Может быть, тебе стоит пригласить сюда кого-нибудь из твоих подруг, но, думаю, ты справишься одна.

– Со мной все будет в порядке. Мне лучше побыть одной.

– Ты не одна. У тебя есть я. – Он с надеждой посмотрел на дочь. – Правда ведь?

– Да, у меня есть ты, – сказала Вэл.

По выражению лица дочери, по тону ее голоса Треверс с горечью понял несбыточность своей мечты вернуть Вэл в их большой опустевший дом, заменить ей Криса и снова связать воедино их жизни.

Ли Харди был хорошо известен полиции. Его знали как нечистого на руку картежника, который владел небольшим телеграфным букмекерским агентством: он зарабатывал кучу денег, умудряясь не нарушать законы.

Террелл и Бейглер прибыли в его состоящую из двух комнат контору на Северо-Западной 17-й авеню. Эффектная блондинка – она управляла всеми делами в конторе, включая переговоры по целой батарее телефонов, когда Харди пропадал на бегах, – сообщила полицейским, что ее шеф только что отправился домой.

Они вышли на раскаленную улицу, сели в машину и помчались на Бей-Шор-драйв, где был расположен четырехкомнатный пентхаус Харди, окна которого выходили на залив Бискейн.

Дверь открыл сам Харди. Он был крупным, атлетически сложенным мужчиной с темными волосами, загорелой кожей, голубыми глазами и ямочкой на подбородке, которая нравилась многим женщинам.

Он ответил на суровые, неприветливые взгляды полицейских широкой ослепительной улыбкой. Красный с золотом халат прикрывал загорелое, волосатое тело Харди. На ногах у него были шлепанцы из мягкой красной кожи.

– Шеф! Вот это сюрприз! Заходите. Вы прежде не посещали мою скромную обитель, да? Заходите… и вы тоже, сержант.

Мужчины прошли в большую, шикарно обставленную гостиную с верандой, выходившей на залив. По одной из стен, защищенные стеклянным экраном, вились орхидеи всех форм и расцветок. Убранство комнаты было выдержано в белых и лимонно-желтых тонах. На широком диване с белыми и желтыми полосами полулежа расположилась прекрасно сложенная девушка, ее иссиня-черные волосы падали на золотистые загорелые плечи. Она была в белом кимоно, из-под распахнутых пол которого виднелись загорелые бедра.

Поглядев на нее, Бейглер решил, что ей двадцать три или двадцать четыре года. Ее лицо напоминало мордочку китайского мопса… оно было привлекательным и очень непростым.

– Это Джина Ланг, – сказал Харди. – Она заботится о моем кровяном давлении.

Улыбнувшись, он обратился к девушке:

– Не уходи, Мопсик. Эти господа – из полицейского управления. Шеф полиции Террелл и сержант Бейглер.

Джина посмотрела на полицейских и устроилась поудобнее на диване. Она протянула свою красивую ручку к бокалу с лаймовым соком и джином. Затем отвела взгляд в сторону.

– Ну, джентльмены, – сказал Харди, – что будете пить?

– Вы знаете Сью Парнелл? – спросил Террелл «полицейским» голосом.

На мгновение улыбка сползла с лица Харди. Она тут же появилась снова, но Террелл и Бейглер успели заметить, что вопрос привел Харди в замешательство.

– Сью Парнелл? Постойте… я должен знать ее?

Джина, повернув голову, уставилась на Харди. Ее черные глаза растерянно изучали его лицо.

– Не морочьте мне голову, – рявкнул Террелл. – Знаете ее?

– О да… старый, старый огонек, который давно угас, – сказал Харди. – Вы не ответили, что будете пить.