– Несмотря на то – у меня такое ощущение, что западный шоу-бизнес, грубо говоря, загибается, – неожиданно опровергает стереотипы о «чужом болоте» Филипп, – у них очень профессионально обстоит дело с авторским правом, все артисты и авторы защищены, и даже, выпуская альбомы, их артисты могут себе позволить не работать каждый день за счет авторских прав и тех роялти, которые капают им с продаж. У нас же этот рынок полностью пиратский и лишает авторов и артистов какого-либо заработка с этого главного источника прибыли за рубежом. Этот главный недостаток порождает массовое желание ездить на гастроли, вернее, не желание, а необходимость. Поэтому к определенному возрастному периоду артист превращается в развалину. Хотя девяносто процентов нашего шоу-бизнеса ездит под фонограмму, на Западе это воспрещается, у нас это пока можно всем. Я не вхожу в это число, что бы ни говорили обо мне или о моих коллегах, которые реально поют живьем, и как бы ни вешали им ярлык, что это «фанерщики». Есть статистика: двадцать лет я езжу по стране, и двадцать лет аншлагов, причем во всех городах страны, дальнего и ближнего зарубежья я был по десять раз минимум. Если бы в одном городе я провел концерт под фонограмму, в следующий раз никто бы уже не пришел. Все приходят, потому что знают, что я честен перед своим зрителем и я всегда пою живьем. Это огромный труд – живой концерт каждый день.

Интересуюсь физиологическим аспектом шоу-бизнеса и тем, как часто можно давать концерты с полной отдачей.

– Это зависит от организма, – дает мне медицинское заключение специалист. —

Я могу давать концерты каждый день. В 1997-м году у меня даже был знаменитый тур по стране с самолетом, тридцать три концерта в Петербурге, которые вошли в Книгу рекордов Гиннесса. Мы работали каждый день. Физиологическое устройство моего организма позволяет мне это делать, я не охрипну. Но есть некоторые артисты, особенно женщины, которые не могут давать каждый день концерты вживую, поэтому дают их мало.

Возвращаюсь к такому частому явлению жизни крупной «звезды», когда она начинает заниматься продюсированием других «звездочек». Филипп тоже был замечен в этом благородном, но не благодарном деле.

– Неблагодарное это дело в нашей стране – продюсирование других певцов, – соглашается Киркоров, – потому что на продюсера ложится и творческий процесс, и финансирование. Я профинансировал один проект, второй, я профинансировал «Чикаго», я профинансировал проект Анастасии Стоцкой, сейчас финансировал последний мой проект – это Дмитрий Колдун на «Евровидение». Все это, к сожалению, происходит на средства продюсера, хотя в других странах подготовка, например, к «Евровидению» финансируется государством.

Пытаюсь понять, почему случаются конфликты между продюсерами и их подопечными, почему артист уходит от «руки, дающей хлеб», или продюсер принимает решение прекратить финансирование подшефного. Если не застрелить.

– Это внутренние отношения, какие-то изначальные недоговоренности. Я думаю, правильно все решать, как говорится, «на берегу», заключить контракт: что делает продюсер, что обязан делать исполнитель, во что лезет исполнитель, во что он не лезет, за что продюсер отвечает, за что не отвечает. Многое зависит и от исполнителя: от его собранности, от его организованности и ответственности. Например, я очень люблю людей, которые горят на сцене, живут этим делом. Это надо фанатично любить, как я это люблю. Мне никогда не нужен был продюсер, я сам постоянно горел этим. А есть артисты, которые ждут, чтобы кто-то делал все за них. Под лежачий камень вода не течет, сколько бы продюсер ни старался. Поэтому я пока еще не встретил такого артиста, который бы отвечал моему представлению о том, каким должен быть артист на сцене и как он должен жить. То есть это полное самопожертвование. А нынешней молодежи хочется погулять, повеселиться. Я, например, по большому счету, только сейчас начал гулять и веселиться, когда мне исполнилось сорок, а до сорока я работал, как ломовая лошадь. Может быть, с одной стороны, это плохо, так как все самое золотое, интересное время, когда ты молод, все это прошло мимо меня, потому что, кроме сцены, студий записи и гастролей, я особо ничего не видел. Я, по сути, за все эти годы и не отдыхал нормально, чтобы на две недели полностью забыться, такого не было ни разу. Только сейчас я это себе позволяю. Но если до этого я работал на свое имя, то сейчас имя работает на меня.