– Олег? – окликает знакомый нежный голос.

Вы что, издеваетесь надо мной? Эй, кто там наверху нашими жизнями заправляет? Тебе делать, что ли, нечего? Почему именно сейчас надо было столкнуть меня с Яной? И с этим Глебом? Специально, да? Чтобы я лицо ему начистил, а эту женщину назвал шлюхой? Не представляете, как язык и кулаки чешутся. И плевать, что сердце в груди застучало быстрее, стоило только нежный голос бывшей услышать.

И стоят эти два голубка под руку, как идеальная пара с обложки, напечатанной для завистливых домохозяек. Даже тон одежды одинаковый подобрали – небесный. Яне, с ее роскошной фигурой, шло, а вот этому придурку…

– Прости, я спешу!

– Олег, подожди, – Яна хватает меня за руку. Касается нежной кожей моего грубого запястья. Как раньше, когда мы ссорились, а я хотел выйти на балкон покурить, бархатистость ее рук и пронзительный, даже умоляющий взгляд останавливал меня от ошибки. Но не сейчас. – Как ты?

А что, не видишь? Ты меня кинула, упрекала в отсутствии детей, а теперь спрашиваешь, как дела! Да еще и глазами своими туда-сюда водишь, дабы увидеть подтверждение моего падения. Словно знала диагноз наперед.

Но как бы ты ни старалась, я скрою от тебя все признаки, буду врать сколько угодно, лишь бы снова твои аккуратные туфельки на длинной шпильке не впились мне в сердце и не проткнули его насквозь.

– Мне. Надо. Идти.

Лучше так, чем срываться при когда-то любимой женщине. Любимой до сих пор. Их скрещенные руки действуют на меня как красная тряпка на быка. Только, в отличие от животных, стараюсь держаться, игнорируя непонятную красноватую пелену, частично закрывающую от меня свет в конце тоннеля. А точнее, в конце улицы, где я сворачиваю и лечу к машине.

Опять эта пустота в груди. После встречи с Яной она чувствуется острее. Словно внутри проделали вилкой маленькие дырки. Обычно этот способ используют, чтобы мясо лучше пропеклось, а у меня складывается ощущение, что пекусь я.

«Хуже быть не может», – думаю я, заводя мотор.

«Может», – отвечает голос разума, а через пару секунд я врезаюсь во что-то очень хрусткое и пищащее. Причем так пронзительно, что даже сквозь закрытые окна слышно.

Это что еще за на хрен?

Через зеркало заднего вида заметно только темное пятно на снегу. И это точно не грязь.

Глушу мотор, выхожу из машины. Практически под колесами валяется какая-то девчонка в темной куртке, похожей больше на мусорный мешок. Если бы он не шевелился, подумал бы, что дворники обленились и забыли за собой убрать.

– Ты что делаешь, придурок? Не видишь, что я иду? – возмущается тот самый «визг» из-под капюшона.

Знаете, картина достаточно знакомая. Вот прям ностальгия какая-то чувствуется. Тот же мусорный мешок, тот же голосок звонкий, слипшиеся пряди темных волос и личико, спрятанное под капюшоном. А нет, уже не спрятанное.

– Жива?

– Нет, блин, просто так валяюсь! Конечно жива… ай! – девчонка осторожно притягивает к себе локоть. Симулянтка! В больницу не отвезу, денег не дам! Знаю я вас – охотниц за деньгами!

– Давай помогу, – опускаюсь и поднимаю ее за подмышки.

– Не надо! Без тебя справлюсь, Шумахер хренов!

– За языком следи!

– Ты мне руку сломал! Эй! – пищит она, когда я резко поднимаю грязный рукав и смотрю на «травму». Прощупываю то место, где предположительно сломана рука. Вроде ничего критичного, от боли не кривится, даже рукой шевелить может. Пиздаболка!

– Все нормально с тобой, не преувеличивай.

– Но у меня рука болит!

– Поболит – да пройдет.

– И это все? – она упирает свободную руку в бок. – Я, между прочим, могу в суд подать!