– Так вы знаете мастера Шеннода? Вы кем ему приходитесь?

– Что вам нужно? – не удержалась и все же уточнила я, подозрительно сощурившись.

Вместо ответа мужчина посмотрел по сторонам, качнув краем капюшона, затем все же неохотно произнес, понизив голос:

– У меня одно важное дело, заказ, который должен быть уже готов. А лавка закрыта, и никого нет на месте. – После уже более громко добавил для остальных любителей развесить уши: – Да вообще никого нет.

От его слов сердце противно заныло, а липкое чувство страха забралось внутрь и сковало тело до нервной дрожи. Пересилив себя, я лишь прохрипела сухим от волнения горлом:

– Простите, но я в таком же положении, как и вы. Пришла, а тут закрыто.

После этого опустила взгляд, пряча от незнакомца краску стыда, залившую щеки. Ведь, как‑никак, а я соврала. Поэтому поспешила скорее свернуть в соседнюю улочку, чтобы отвязаться от собеседника. Но не тут‑то было. Едва я соскочила с крыльца, как тут же в спину услышала:

– Эй, подожди! – И еще: – Эй, скажи хоть, как тебя зовут?!

Ага, как же. Сам не представился, вот пускай и не спрашивает. Про попранный этикет и правила приличия с таким уличным знакомством вообще молчу. Да я совсем молчу, лишь усиленно работаю ногами и головой, пытаясь определить, куда бы скрыться от этого назойливого, продолжающего преследовать меня по пятам мужчины. А тут еще и сводный братик нарисовался, преградив дорогу.

– Куда спешишь, а? – выдал он своим кривым ртом.

А когда Рафф схватил меня за плечи и втиснул в какую‑то подворною, в голове моей промелькнула лишь одна мысль: «Хорошо хоть, не обратился по имени». Ведь остальные чувства просто кричали об опасности!

– М‑м‑м, – промычала я сквозь ладонь, которой он мне рот закрыл.

А этот крысеныш лишь притиснул меня к стене и засопел на ухо:

– Ну что, Милка, долго будешь от меня бегать? Вот возьму обрюхатю, и будешь потом на коленях стоять, умолять меня имя дать твоему ребенку, а заодно тебе, падшей женщине.

Вообще‑то, меня зовут Эмилия! И как он сказал? Падшая?!

– Ч‑т… м‑м‑м, – вновь промычала я. От омерзения чуть пальцы его соленые не укусила, и сделала бы это, если бы не металлический холод, который ощутила у горла из‑за приставленного оружия.

А тошнотворный, хриплый голос сводного брата, словно какого‑то бывалого преступника, вновь полоснул по ушам:

– Будешь кричать или сопротивляться, изуродую так, что ни один приличный мужик замуж не возьмет!

И именно в этот самый момент за нашими спинами раздалось еле слышное бряцанье, а из тени показалась рука с широким, толщиной с кулак, кинжалом, который кто‑то приставил к горлу этого подонка выше кадыка.

– Медленно и аккуратно ты сейчас убираешь свою пилочку, – столь же вкрадчивый, сколь и стальной, голос зловеще прозвучал из темноты. – И я, может быть, передумаю и не стану уродовать тебя так, что ни одну женщину ты больше обрюхатить не сможешь. Причем исключительно аккуратным надрезом, не требующим шва.

Оказалось, незнакомец приставил лезвие второго клинка куда‑то к штанам Раффаэля, ведь в следующий миг те упали на пол с характерным звоном пряжки и мелочи в карманах. А мой сводный брат, покрывшись испариной, отнял от меня руки и трусливо приподнял их вверх.

– Вот и хорошо, – прокомментировал незнакомец в темноте, – мне бы не хотелось марать сталь о такое ничтожество, как ты.

В следующий миг я вообще перестала видеть, что происходит. Раффа словно дернули за шиворот в темень кромешную, и оттуда послышались хруст, удары и всхлипы. На секунду я искренне испугалась за этого гада. Как бы не стать невольной свидетельницей убийства, ведь через мгновение все стихло. Подозрительно так.