Мик встречался с младшей сестрой Джин Шримптон, но это само по себе не давало ему допуска в Свингующий Лондон. Джин всегда старалась держать Крисси на расстоянии вытянутой руки, а кроме того, сильно сомневалась в юном «мурле», которое порой, когда Джин не было, благопристойно ночевало в ее постели в букингемширском родительском доме. Для первого социального взлета Мика гораздо важнее оказался Дэвид Бейли, ист-эндский фотограф, который привел Джин в «Вог», стал звездой международного масштаба вместе с ней, а теперь с ней же встречался. Бейли станет Мику другом и переживет эпоху обеих сестер Шримптон; быть может, это самый близкий друг Мика вне музыкального мира.

В момент знакомства они были бесконечно разные: одному девятнадцать, и он учится в ЛШЭ, другой на пять лет старше и уже достиг непревзойденного, казалось бы, пика славы. Шик и утонченность жизни Бейли поистине потрясли Мика – спортивные автомобили «лотус-илан», студии в бывших конюшнях и ковбойские сапоги, которые Бейли превратил в неотъемлемые аксессуары фотографа, заменив ими пальмы в горшках, черное покрывало и «сейчас вылетит птичка!». Немалую роль сыграл и его неизменный (притом совершенно подлинный) акцент кокни, от которого восторженно трепетали дебютантки и носившиеся с Бейли аристократки из женских журналов. Мик так им восхищался, что позволял насмехаться над своей внешностью, на что немногие осмеливались на публике. Когда Ева Джаггер ходила с Миком по магазинам, шутил Бейли, у нее не бывало проблем, если надо было зайти туда, куда детей не пускали. Она оставляла ребенка снаружи, прочно приклеив к витрине за губу.

В начале их дружбы, сыграв Пипа с Гербертом Покетом из диккенсовских «Больших надежд», Мик попросил Бейли сходить с ним в ресторан и научить себя вести. Они пошли в «Кассероль» на Кингз-роуд, неподалеку от Края Света, где трое закаленных «Стоунз» совсем недавно питались краденым молоком и черствыми кексами. Мик оплатил счет – что, вообще-то, на него не похоже, – но заартачился, когда Бейли посоветовал оставить чаевые. В конце концов Мик выложил на стол купюру в десять шиллингов – сейчас это пятьдесят пенсов, чья покупательная способность в 1964 году была равна нынешним 10 фунтам. Когда они уходили, Бейли заметил, как Мик снова спрятал купюру в карман.

Бейли скоро расчислил влияние Эндрю Олдэма на Мика – ему эти двое напоминали искушенного старшего брата и восхищенного младшего, и в сравнении с ними бледнела его собственная лепка иконы высокой моды из Джин Шримптон. На тех немногих концертах «Стоунз», где он побывал, он к тому же наблюдал с неловкостью, как Брайан Джонс пытается восстановить былые власть и статус. Зоркий глаз фотографа подмечал нюансы: к примеру, Мик с удовольствием катался с Бейли и Джин в скромном «мини-майноре», а Брайан разъезжал в громоздком «хамбере» – «викарии на таких ездят». После концерта, вспоминает Бейли, Мик и Кит изображали злых детей, играли в явно привычную игру «смоемся от Брайана».

Крисси Шримптон тоже осознавала власть Олдэма над Миком, хотя в ее нежном возрасте – ей еще не исполнилось девятнадцати – власть эта оставалась для нее тайной за семью печатями. Теперь Крисси почти все ночи проводила с Миком на Мейпсбери-роуд, хотя, держа лицо перед родителями, снимала студию с Лиз Гриббен. Когда в квартиру звонила Джеки Грэм или другие малолетние поклонницы, им отвечал напряженный женский голос, отбивавший охоту снова ни с того ни с сего заявляться на крыльцо.