«Постилла» Лукаша из Великого Козьмина датируется 1410–1412 годами. Через десять лет, в 1423 году, в Ченстохове был написан еще один исторический документ, автор которого вспоминает языческих богов. Речь идет о «Наказах Конрада на литургический год». Их автор тоже осуждает людей, отмечающих праздник языческого происхождения: «К сожалению, наши старики и девушки не молятся, чтобы быть достойными принятия Святого Духа. Увы, в три дня Зеленых святок, которые следовало бы провести в размышлениях, они не приходят на молитвы, а взывают дьявола, а именно Яссу, Ладо, Илели, Йяйю… Такие, если не будут каяться, отправятся вместе с Яссой и Ладо на вечное осуждение»[6].
Имена Яссы и Ладо (Лады) читателю уже знакомы. Загадочное божество по имени Йяйя (в оригинале – Yaya) ни в каких дошедших до нас документах больше не встречается. Но некоторые исследователи западнославянской мифологии полагают, что Куйя, Йяйя, а также упоминающаяся в других летописях Тыйя и, возможно, Нийя – это имена одной мифологической сущности, которые произносились и записывались по-разному в зависимости от местности.
К сожалению, Лукаш из Великого Козьмина и другие средневековые авторы не описывают Ладо (Ладу), Яссу, Нийю и прочие божества, поклонение которым так осуждают. Видимо, современникам было и так понятно, за что отвечали эти сущности. Интересно то, что даже на пороге Возрождения, в XV веке, в Польше было немало людей, отправлявших языческие культы. Иначе религиозным деятелям того времени не понадобилось бы писать такое количество трактатов с осуждением подобного поведения.
Его не одобряли не только католики, но и приверженцы гуситизма – адепты религиозно-политического движения, появившегося в XV веке в Чехии и распространившегося в соседних землях.
Около 1450 года увидела свет «Постилия гуситская анонимная», в которой автор комментирует некоторые фрагменты Библии. Между делом он ругает недостаточно благочестивых современников: «Поляки и сейчас перед Пятидесятницей чтят божков Аладо, Гардзина, Йессу. К сожалению, многие дурные христиане верят в них больше, чем в Бога. Девушки, которые целый год не ходят в костел, привыкли чтить этих божков»[7]