– Подожди, Скив, по-моему, нам не следует…

Я не стал задерживаться, чтобы дослушать его. Какого черта, мысль-то эту подал он… в какой-то степени. Борясь с волной раздражения, я протолкался в помещение бара.

На первый взгляд заведение это казалось немного убогим. Так же как на второй и на третий, хотя мои глаза не сразу привыкли к тусклому свету. Зал был небольшим, места в нем едва хватало для полудюжины жавшихся друг к другу крошечных столиков. Стены украшали отклеивающиеся фотографии и вырезки, хотя что на них изображалось, я сказать не мог ввиду затемнявшей их поверхность глубоко въевшейся грязи. Вдоль одной стены шла небольшая стойка с табуретами, где сгорбились, беседуя с барменом, трое подозрительных на вид типов. Когда я обозревал заведение, они прекратили разговор и бросали в мою сторону холодные, недружелюбные взгляды, хотя было неясно, что, собственно, вызывало их враждебность – что я просто незнакомец или что из иного измерения. Мне пришло в голову, что я по-прежнему ношу вызванный чарами личины деловой костюм, который определенно выделялся на фоне темных, потрепанных нарядов завсегдатаев. Я даже подумал, что это не самое подходящее место для тихой выпивки.

– По-моему, нам следует убраться отсюда, Скив.

Не знаю, когда Кальвин опять присоединился ко мне, но он снова парил рядом. Слова его отражали мои мысли, но из упрямства я вдруг занял противоположную позицию.

– Не будь снобом, Кальвин, – прошептал я. – К тому же идея-то где-нибудь посидеть принадлежала тебе, не так ли?

Прежде чем он успел ответить, я подошел к одному из столиков и плюхнулся на стул, подняв руку, сигналя бармену. Тот проигнорировал мой жест и вернулся к разговору с выпивохами.

– Брось, Скив. Давай поймаем такси и вернемся в отель, там и поговорим, – принялся уговаривать меня Кальвин. – Ты не в таком душевном состоянии, чтобы начинать пить. Это лишь ухудшит дело.

В его словах содержалось много здравого смысла. К несчастью, при том настроении, в каком пребывал я, он не играл никакой роли.

– Ты же слышал, что сказал Мотылек, Кальвин. Я позволял слишком многим вертеть моей жизнью, выслушивая их доброжелательные советы. Мне надо было почаще делать то, что хочется мне… а в данную минуту мне хочется именно выпить… и именно здесь.

Мне подумалось, что он станет спорить, но он вздохнул и опустился на мой столик.

– Как скажешь, – покорился он. – Наверное, каждый имеет право время от времени свалять дурака.

– Что будем пить?

Над моим столиком обрисовался бармен, избавив меня от необходимости придумывать сокрушительный ответ на шпильку Кальвина. Очевидно, теперь, утвердившись в своем праве не подходить, когда его зовут, он решил-таки взять у меня заказ.

– Я…

Мне вдруг расхотелось вина. К несчастью, я разбирался в выпивке так же плохо, как и в противоположном поле.

– …О, дайте мне то, что пьют там у стойки.

Бармен крякнул, то ли одобрительно, то ли неодобрительно, и отбыл, вернувшись спустя несколько мгновений со стаканчиком жидкости, который бухнул на столик с такой силой, что часть содержимого выплеснулась через край. Может, я ничего и не разобрал, но стаканчик казался мне наполненным янтарной жидкостью с пузырьками, собиравшимися наверху в пену.

– Вам надо заплатить за порцию, – фыркнул он, словно это было оскорблением.

Я выудил из кармана пригоршню мелочи и, бросив ее на стол, потянулся рукой за стаканом.

Некоторые из вас, возможно, недоумевают, откуда у меня такая готовность экспериментировать с незнакомой выпивкой после всего сказанного мной о пище на Извре. Ну, по правде говоря, я в какой-то степени чувствовал, что моя затея кончится катастрофой. К тому времени я уже достаточно поостыл, чтобы признать правоту Кальвина насчет возвращения в отель, но помня, как только что шумел о независимости в решениях, не счел для себя удобным передумать. В какое-то мгновение мне пришло в голову, что если меня стошнит от новой выпивки, то это будет прекрасным предлогом для изменения прежнего решения. Вот с этим я и поднес стакан ко рту, и пригубил.