Я утопал в ней, соединясь и чувствуя ответ, такое всепоглощающее желание дать мне то, что хочу, но отдавать потрясающе и я наслаждался и отчаянно хотел, чтобы ей тоже было хорошо, безумно хотел настоящего сотрясения тела от оргазма, а не томной первосортной имитации. И знал, что получу это. Изведу, измучаю, но получу.

Перетащил в постель, как думал и очень хотел сделать в прошлый раз, в том треклятом саду – вино, которое вдарило по мозгам после душа и секса в нём, растащило, но и желание обострило. Стоны эти её, влажность, слабое сопротивление и попытки спрятать от меня неидеальность своего тела. А я всё шептал в неё, что она потрясающая, и мне так хотелось, чтобы она поверила, увидела себя моими глазами… отчаянно хотел.

Прогибы спины, безумие одурманенного взгляда, пальцы и губы – херачило неимоверно и даже необъяснимо. Изголодался по ней. Не по сексу, которого действительно с прошлой встречи с ней не было ни с кем, потому что не хотел никого кроме неё. Закрывал глаза и видел перед собой, дрочил вспоминая то немногое что получил, фотку ту изучал, что была у меня в телефоне, с той презентации моей книги в начале февраля. Хотя так-то и фотка не нужна – яркой была в сознании, звёздочка, наваждение, маленькое доброе приведение, моя сладкая, мягкая девочка. И я не мог себе сказать, что она не девочка, потому что сквозило в ней – острая наивность, чистота такая, потрясающая, при этом смешанная с моим похотливым на деле желанием её тела, желанием её страстного возбуждения, но и чего-то ещё, неуловимого, потрясающего, с другого уровня восприятия, чувственности. Похрен. Хорошо. Просто охуенно.

Уснул уткнувшись в неё, полностью отдавшись этому раздраю, словно взорвало меня и никогда не собрать – я сам стал целой галактикой, созданной только для одной этой звёздочки светившей внутри неё.

Проснулся от того, что она тихонько пыталась от меня отделиться.

— Ты куда? – подорвался я, всматриваясь в светящиеся стрелки своих часов. — Три ночи…

— Мне нужно на поезд, – прошептала она, хотя чего шептать… впрочем и это меня оглушило.

— Поезд? – спросил, не хрена не понимая.

— Да. У нас с Женей поезд в пять утра.

А я смотрел и у меня холодом внутри всё пошло. Почему надеялся, что она останется со мной навсегда?

Ведь эта мерзкая мысль, такая болезненная, занозой была внутри… я топил, давил её, прятал от себя. Почему считал, что это будет легко? Почему думал, что мне будет просто быть с ней вот так, мимолётом, моментом, и потом отпускать куда-то в пустоту, в холод, потому что не хотел думать, что там лучше, чем здесь, со мной. Там она не пишет, не творит, не летит… А я же действительно ничего не узнавал о ней, потому что боялся, что узнаю и буду рвать и метать. Даже имени не знал. Хотя вот там её рюкзак со скудным набором вещей и в нём есть её паспорт, наверняка же есть, и я могу узнать о ней всё – имя, имя мужа, имя или имена детей, адрес, реальную дату рождения.

— Прости, – шепнула звёздочка.

— Почему?.. Ладно не отвечай. Всё хорошо, – выдавливал из себя каждое слово, проходящее сквозь меня с невыносимой болью и обречённостью моего положения. Я не мог поменять правила этой игры… или мог? Немного? — Два часа до поезда, я закажу вам такси.

Это ж Нижний в самом деле, не столица, три ночи – четыре утра… пробки что ли можно найти?

— Костя…

— Просто… – я притянул её к себе, утопая в горечи, утыкаясь лицом ей в волосы, — думал, что у меня будет утро…

— Ты не много потерял, я утром страшная и старая, – возразила она, пытаясь пошутить.