Я говорил раздевая её, целуя обнажённую кожу, стаскивая юбку, колготки и трусы одновременно, чтобы вот сейчас точно никуда не делась… обнажая округлый животик, который тут же был стыдливо прикрыт ладошкой, за ним и треугольник волос на лобке. И это кажется невыносимый триумф создателя – женщина. Твою ж мать, у которой неидеально тело, совсем неидеально, есть волосы в положенных местах, есть складки, этот мягкий рельеф тёплого тела, которое хочется сжимать, мять, кусать, целовать…

Встал над лежащей женщиной и кажется в сумерках номера видел, как она полыхает стыдом. И это тоже было невыносимо прекрасно.

Я сделал шаг назад:

— Замри, – приказал, на деле ожидая, что сейчас попытается остановить меня.

Но она не остановила, она действительно замерла и пока я снимал с себя джинсы и трусы, пока надевал резинку, видел как она часто дышит, как груди с затвердевшими сосками поднимаются и опускаются от движения грудной клетки, под которой долбилось с невероятной скоростью сердце, а лёгким не хватало воздуха, чтобы прийти в себя. Успокоится… нет.

Я никак не мог понять, что делать и как. Впервые за своё взрослое сознательное мужское изучение женской сексуальности, стало не по себе, неровно и неуютно, потому что побоялся напортить всё.

— Ты невероятно красивая, – прошептал то, что было совершенно незначительной частью того спектра эмоций, которые испытывал.

И вошёл в неё медленно и до упора, заполнил собой. И этот всхлип, который она издала, в этот момент снёс мне крышу. Я понял, что не смогу сделать, как хотел, или нет… нет…

Потрясающая, горячая, влажная, совершенно невменяемая, отдавалась вся без остатка, во всех позах каких я хотел, рассмотрел и зацеловал её везде, где смог, несмотря на то, что стеснение побороть не удалось до конца, но как такое возможно, так и не понял — она уплывала за мной вся целиком, отдавая себя полностью, без остатка и без оглядки. Мне, сука, мне!

И лёжа с ней рядом, прижимая к себе, сходил с ума от потрясающего чувства момента в котором застрял. Чистейшее… что? Счастье? Да офигеть! Горов… действительно Константин Горов сейчас обнимает женщину, которая дала ему возможность стать собой. И которая отдалась вся до последней капельки.

Она спала, тихо сопела мне в плечо и я боялся шевелиться, потому что впервые за больше чем лет десять почувствовал не холод и пропасть после секса, а тепло и наполненность. Эмоция, чувство какого-то драйва, крыло и хотелось разбудить её, чтобы снова напиться её энергией, её сексом – такой отдачи кажется вообще не было никогда. Потрясно.

Закрыл глаза и утонул в этом. Ушёл под воду, теплую и ласковую.

А когда вынырнул…

— Слав, – проорал Ренат, где-то над ухом и я подорвался, потому что звёздочку нельзя показывать такому уроду, как мой агент. Он провернёт её в фарш…

— Спокойно, – мерзким тоном проговорил Ренат, — а то блевать ещё начнёшь. Ты что пил вчера? Удивительно, что перегарища нет, как обычно. Короче вставай, час дня уже, нам ещё светить лицами – у тебя интервью у блогера, помнишь?

Я замер, осматривая исподтишка номер – вещи заботливо сложены на стуле, телефон и часы на тумбочке… стакан воды там же. И пустота.

— Даю тебе минут двадцать, максимум тридцать, – повелительно заявил Ренат и вышел из комнаты.

Сел и осмотрелся уже нормально — ни следа присутствия звёздочки. Встал. Она даже презервативы выкинула.

Стало так больно. Так обречённо больно.

Я больше никогда не увижу её? Кого попросить её найти? Кого найти? Где?

Зажмурился до кругов в глазах. Внутренности свело — как я не почувствовал, что она встала, прибрала всё и ушла? Снова. Тихо. Не прощаясь.