Но я боюсь отпускать Димитрия голодным. Я лягу спать, а он вернется на первый этаж, и кто знает, кто попадется ему под горячую руку. Он всегда люто злится, когда не получает того, что хочет. А на груди Клима и так сегодня нарисовали мишень. Он облажался как мой охранник.

— Все хорошо, — вру и заставляю себя звучать так, словно желание тоже сносит мне голову. — Ты можешь трахнуть меня.

Я упираюсь ладонями в кровать и подаюсь вперед, чтобы выставить попку перед Димитрием.

Ему не нужно предлагать дважды.

Димитрий перехватывает мое тело, он запускает ладонь под мой живот и по-собственнически захватывает. Как печать ставит, что я принадлежу только ему. Вообще существую, чтобы делать приятно именно ему. Он подтягивает меня к себе, устраивая меня так, чтобы было удобнее сорвать мою одежду.

Он не церемонится и рывками сдергивает простую хлопковую майку и домашние шортики. Медсестра помогла мне переодеться, когда меня привезли в дом. Она была предельно осторожна, как будто любое прикосновение к моей коже могло оставить синяк. Димитрий же по-мужски напорист. Он раздевает меня, отбрасывает одежду на пол и накрывает широкими сильными ладонями мои ягодицы.

У его дыхания появляется хриплое эхо.

Перекрученное, густое…

Все-таки я безотказно действую на него. В любом состоянии. Первое время его желание даже пугало меня, мне казалось, что в каком-то смысле Димитрий нашел свой личный наркотик с моим появлением. Может, я пахну идеально для него. Или еще что-то иррациональное… Я не чувствую в этом свою заслугу. Да, у меня красивое тело и милая мордашка. Но сколько таких девушек вокруг? Тем более в столице, куда стекаются самые красивые и фигуристые со всей страны. И сколько таких девушек может себе позволить богатый влиятельный мужчина?

— Сладкая, — бросает Димитрий и раскрывает меня пальцами.

Он не ласкает мое тело, а сразу трогает меня там. Я непроизвольно выгибаюсь, чувствуя, как током прошивает каждую клеточку. С моими ощущениями происходит что-то ненормальное. Димитрий массирует меня пальцами, а я ищу способ расслабиться. Но в голову лезут смазанные образы. Я пытаюсь представить лицо Димитрия. Только перед закрытыми глазами возникают другие мужские черты.

Я вижу Клима.

Он кривится, а в бездонных глазах горит отвращение.

Он как будто что-то хочет сказать мне, слова буквально жгут его горло, но он лишь сжимает кулаки до побелевших костяшек. Мне уже хочется крикнуть на него, чтобы он не мучил меня и сказал, что думает. А потом я понимаю, что и так все знаю. Он сказал главное — что я разрушила свою жизнь и ложусь под мужиков за деньги.

Лицо Клима исчезает, и из темноты выплывает другое. Того мужика из вип-ложи, который скалился, как животное.

Я распахиваю глаза, чтобы не видеть его.

Нет, только не он…

— Выгнись, — приказывает Димитрий.

Он сам дергает меня, из-за чего я падаю на кровать. Я дотрагиваюсь до простыни разбитой губой и шиплю от боли. Димитрий не обращает на это внимания, он мало что замечает, когда похоть ударяет ему в голову. А по его жестким прикосновениям я ощущаю, что он уже в дурмане. Он накрывает меня своим телом сверху и входит. Сразу на всю длину, заставляя жалобно застонать.

— Тише, тише, — шепчет он успокоительно, — сейчас, малышка. Не убегай, дай мне…

Он подхватывает мою ногу под коленом и отводит в сторону, чтобы было удобнее. Так я чувствую его еще глубже. Он толкается, давая мне привыкнуть, но размеренный темп устраивает его всего пару мгновений. Димитрий начинает двигаться жестко и быстро. Он врезается в мое тело, впившись пальцами в талию, чтобы я принимала его полностью.