Меня же не интересовала одежда и обувь, которых здесь было в изобилии. Их я обходил стороной, пусть и штаны мои давно требовали замены. А вот сувенирные лавки, магазины с техникой, с играми и особенно с парфюмерией не позволяли пройти мимо. Как можно не рассмотреть поподробнее коллекционное издание какой-то незнакомой азиатской игры? С проработанной до мелочей тян в синей крохотной юбочке и с длинными синими косичками? Или отвернуться от глобуса-бара? Сделанного под старину, из красного дерева и с пергаментного цвета картой. Или новейший планшет, превосходящий мощностью мой домашний компьютер раза в два, если не в три, не разглядел со всех сторон. Ну и конечно не опробовать новый одеколон, в котором кроме флакона не было ничего нового я просто не мог. Впрочем излюбленной классике изменения могли только навредить. Разве меняют пианисты ноты, когда соревнуются в исполнении Мусоргского или Бородина?

Я прилипал к витринам и долго изучал образцы, но не заходил ни в один из магазинов. Знал себя. Без покупки не уйду. Всё равно ставить некуда, играть я не любил, а подчёркивать свою несуществующую успешность запахами зрелого кипариса или белого кедра не для кого.

Всё время прогулки я чувствовал один неуловимый, манящий аромат и не мог найти ту, кому он принадлежал. Свежий, как летний бриз и нежный, как утреннее летнее солнце. С лёгким послевкусием сандалового дерева. Он принадлежал кому-то столь же прекрасному, но кому? Я всматривался в лица покупателей, нахально изучал их, даже если они это замечали, и не видел достойных. Скучающие и увлечённые, весёлые и грустные, совсем постные и вдохновлённые. Разные, не похожие друг на друга, уникальные. Но не те.

В конце концов я потерял интерес к таинственному запаху. Оставил его секретом, не требующим разгадки. Встреча приятная, интригующая, но мало ли их было и бывает в местах, где люди гуляют сотнями? Потерял интерес и к витринам, подустал, и с чувством выполненного долга отправился к коктейль-бару.

Девушка за прилавком сегодня стояла незнакомая. Иначе не бывает никогда. Слишком часто меняются, увольняются. Только узнаешь о человеке хоть скудные крупицы информации и на следующий день он уже тает в многомиллионном городе. Ему на смену приходит новый и всё повторяется с точностью.

– Привет, – поздоровался я и девушка механически кивнула а ответ. – Большой банановый пожалуйста.

Не то, чтобы я любил именно банановый. Просто очередь его подошла именно сегодня. Продавщица ещё раз кивнула и начала смешивать всё необходимое.

– Вы давно здесь работаете? – попытался я её разговорить.

– Неделю.

– И как впечатления?

– Никак

– А до этого где работали?

– Нигде.

– Учились?

– Да.

– На кого?

– На юриста.

– Интересная профессия. А почему по ней не работаете? Не понравилось?

– Нет. С вас двести пятьдесят рублей.

Продавщица оказалась совсем не разговорчивой. Всё делала с лимонно-кислым выражением лица и совсем не умело. Так хороший коктейль не приготовить. Пусть и смешивала всё машина, тепло человеческое придавало ему особый вкус.

Я присмотрел местечко. Небольшой столик с двумя стульями на границе зала ожидания кинотеатра. Отсюда открывался отличный вид и на предвкушающих блокбастеры зрителей, и на выход из магазина детских игрушек. И даже на зал игровых автоматов, но там редко происходило что-то интересное. Всё самое важное творилось на экранах, а люди могли часами не двигаться и только дёргать за рычаги, да нажимать кнопки.

Моё внимание долго блуждало между детьми, увлечённо изучающими новые игрушки. И почему они всегда так забавно выглядят? Вроде и не делают ничего особенного. Насупятся и глазеют на какую-нибудь маленькую гоночную машинку. Пухлыми пальчиками пробуют на ощупь, крутятся ли колёса, открываются ли двери, легко ли сломать лобовое стекло. А я сижу и умиляюсь.