Мама помогает мне с макияжем и поднимает настроение. От неё веет теплом и искренней заботой. Благодарно касаюсь её руки, и моё сердечко делает несколько быстрых, трепетных ударов. В день рождения я бываю сентиментальной.

— Лиз, — её ладонь ложится мне между лопаток, — ты уверена, что правильно поступила? Я же вижу, как ты переживаешь.

— Уверена, мам. Назару придётся извиниться. Не хочет? Значит так «дорожит» нашей дружбой!

— А Дима?

— И Дима тоже, мам.

Про то, что причин злиться на Беркута у меня прибавилось, она не знает. Да и первую я озвучила очень поверхностно.

— Их родители будут.

— Я знаю. Совсем ничего против не имею. Буду рада видеть и дядю Руслана, и дядю Сашу, но эти черти пусть сначала извиняться! — кидаю карандаш для глаз в косметичку.

— Ну хорошо, хорошо. Это твой праздник, и только тебе решать, кто на нём будет присутствовать.

Это не совсем так. Взрослых приглашали родители. Нельзя не пригласить старых друзей и бизнес-партнёров. И те и другие отношения важно поддерживать.

Снимаю чехол с платья. Пышная многослойная юбка из шифоновых лоскутов разной длины распускается как красивый цветок. Платье совсем немножко хулиганское и вместе с тем очень нежное. Корсет на атласной шнуровке, лёгкий серебристый блеск, как камушки на шпильках в причёске. К нему у меня есть босоножки на устойчивом каблуке с ленточками, переплетающимися по ноге до самого колена. Мама помогает завязать два симпатичных бантика сзади.

— Ну как? — кручусь перед ней.

— Супер! — показывает мне большой палец вверх.

— Елизавета Сергеевна, — к нам заглядывает старшая домработница. — Ваши гости начинают приезжать. Сергей Кириллович просил поторопить.

— Идём, спасибо.

Последний штрих — несколько капель нового аромата на ключицы, в ложбинку груди и на запястья.

Ещё раз смотрю на себя в зеркало, улыбаюсь, делаю вдох и иду к гостям.

В празднично украшенной гостиной уже собрались знакомые лица. Родители Вани, Миши. Улыбаюсь, увидев, как последние держатся за руки. Неужели тётя Марина окончательно простила старшего Тарасова? Так красиво, когда у взрослого, сильного мужчины сияют глаза.

— Ворон! — взвизгнув, лечу к нему обниматься.

Суровый дядька, опасный, влиятельный, но очень классный. Обожаю его! Сколько раз он спасал наши задницы, не пересчитать. Парни называют его вторым отцом. Я точно знаю, что у него влияния на наших придурков гораздо больше, чем у родителей.

— Привет. Держи, — Ворон вкладывает мне в руку небольшую пластиковую коробочку. В ней колечко из двух драгоценных металлов, переплетённых между собой как лёд и пламя. В центре маленький цветок с камушком, а от него в обе стороны по ободку расходятся шипы.

— Это очень красиво, — надеваю сразу.

— Под твой характер, — смеётся «папка».

— Украду? — поймав за талию, Ванька тянет меня к себе.

Ворон кивает, отходит в сторону.

— Привет, именинница, — Коптель чмокает в обе щеки. — Из нас двоих ты теперь старше. С ума сойти!

— Догонишь через пару месяцев, — смеюсь я. — Вань, а можно меня сразу предупредить. Сюрпризы будут? — щурясь, смотрю в хитрые глаза друга.

— Обязательно, — шепчет, склонившись к моему уху. — А пока подарок, — достаёт из кармана брошку в виде милого зайчонка. — Отсылочка, — подмигивает он.

Миша с Аишей дарят мне красивый букет цветов и два билета на концерт одной из моих любимых групп. Я поздно спохватилась, их было уже не купить. Приятно, что ребята вспомнили.

Илья написал, что немного задерживается. Что-то случилось с машиной в дороге. Ничего страшного, бывает. Я подожду.

— С днём рождения, — поздравляют Грановские.