Из дома меня никто не гонит, да я и сама после случившегося с Назаром, потом с Мишей не до конца была готова к переезду. Но моя жизнь вдруг стала круто меняться в последнее время, появилось желание большей автономности что ли. Какая-то внутренняя сосущая потребность в собственном быте.

А может, в моей голове мыслей столько, что им тесно в пределах родительского особняка. Они то и дело натыкаются на обеспокоенные взгляды, как на стеклянные стены. Мне хочется вернуть себе ощущение свободы, которое было, пока я жила отдельно.

У меня замечательные родители. Лучшие. Многие детдомовские дети о таком разве что могут мечтать тихо, ночью, спрятавшись под одеялом. Я была маленькой, когда меня забрали. Но уже в пять мечтала, что будет дом, мама, папа, что будут любить. И моя мечта сбылась.

Родители всегда поддерживают мои решения или мягко помогают найти другие пути. Но даже с ними я сейчас не хочу советоваться. Надо разбираться самостоятельно, без постороннего вмешательства, хоть оно и исходит из лучших побуждений.

Спасибо Грановскому за этот урок.

Мазнув взглядом по подолу платья, спрятанного в чехол, активирую экран мобильного, открываю наш с Беркутом чат и в сотый раз, наверное, за последние несколько дней слушаю его голосовое.

«Привет, Зайчонок. Я очень сильно виноват, но ты такая красивая была… Да чёрт! Ты конечно же всегда красивая. Самая красивая, Лиз. Правда. А я пьяный, охуевший дурак. Сделал тебе больно. Не хотел так... Ты знаешь, я хреново извиняюсь. Прости, пожалуйста, и за выходку, и за договорняк этот дебильный с Грановским. А знаешь, что я сейчас понял, Лиз? Это наша с тобой первая серьёзная ссора. Вообще за всё время, что мы знаем друг друга. Без тебя мне пусто»

Не отвечаю ни в сообщениях, ни лично. Даже тому, что Беркут помирился с Ваней и Мишей радуюсь молча. И молча его ругаю за заметную ссадину на скуле. Опять куда-то влез, с кем-то подрался.

«Привет, Зайчонок. Я очень сильно виноват, но ты такая красивая была…» — столько надрыва в этой фразе. Она проходится по мне мурашками и куда-то глубоко в меня оседает тоской. Его…

Эти парни для меня что-то вроде второй семьи. Вот тоже, интересно устроена жизнь. Не было ни одной, а потом сразу появилось две. Так работает баланс вселенной?

Только вот наша вторая семья дала серьёзную трещину, и это не может не ранить…

«Да чёрт! Ты конечно же всегда красивая. Самая красивая, Лиз. Правда. А я пьяный, охуевший дурак.»

Грустно улыбаюсь, глядя на себя в зеркало. Светлые волосы уже уложены в причёску. Я собрала всё наверх, заколола красивыми шпильками с маленькими блестящими камушками на концах и выпустила несколько прядей, чуть закрутив их до середины, придав образу лёгкости.

Надо сделать такой же лёгкий макияж, но ресницы никак не высыхают.

— Ты действительно дурак, Димка, — сдёргиваю с зеркала нашу общую фотку, сделанную в прошлом году. — Зачем ты всё портишь? Мы же друзья. Не надо ломать эту схему. Пожалуйста. Ты же не знаешь, как сложно потом, когда не получается. А я знаю. Это только с виду казалось, что мы с Назаром прошли путь расставания легко. Было море неловкости, переживаний. И у меня Илья! У нас что-то получается. А ты… Ты друг, Дима! — напоминаю я фотографии. — Что на тебя нашло? Откуда это всё? Или мне кажется?

— Можно? — стукнув в приоткрытую дверь, в комнату заглядывает мама.

— Да, конечно, — улыбаюсь ей, зачем-то пряча фотку в небольшой ящичек с женскими мелочами.

— С кем разговаривала? — мама проводит ладонями по моим плечам.

— Да так. Мысли вслух, — рассыпаю по столику косметику.