– Можно мне спросить вас, доктор Мэйфейр?

– О чем?

– Вы… вы боитесь причинить мне боль?

– Почему вы об этом спрашиваете?

– У меня вдруг возникла совершенно нелепая идея… тогда, когда я держал вашу руку… вы пытались послать мне предостережение.

Она не ответила, но такое предположение явно оказалось для нее неожиданным потрясением.

Машина мчалась по дороге вдоль самого берега. Небольшие газоны, остроконечные крыши, едва видимые за высокими заборами, кипарисы, нещадно скрюченные непрекращающимися западными ветрами. Обиталище миллионеров. Майклу прежде не доводилось видеть таких великолепных современных зданий.

Запах воды ощущался намного сильнее, чем на мосту «Голден-Гейт».

Роуан свернула на подъездную дорожку и заглушила мотор. Прежде чем погаснуть, фары выхватили из темноты створки массивных ворот из древесины секвойи. Дома Майкл не видел: его поглощала царящая вокруг тьма, граничащая вдалеке с белесоватым небом.

– Мне кое-что нужно от вас.

Роуан сидела не двигаясь и смотрела прямо перед собой, чуть склонив голову. Упавшие на щеки волосы не позволяли видеть профиль ее лица.

– О чем речь – ведь я ваш должник, – без колебаний ответил Майкл. Он сделал очередной большой глоток пива, заодно втянув в себя и всю пену. – Что я должен сделать? Отправиться в кухню, положить руки на пол и сказать вам, что произошло, когда он умер, и что́ на самом деле убило его?

Еще один запрещенный удар. В ответ – молчание. Тишина внутри темного салона машины. Майкл остро чувствовал ее близость, сладостный, чистый аромат нежной кожи. Роуан повернулась к нему. Сквозь деревья желтыми островками пробивался свет фонаря. Поначалу Майклу показалось, что ее глаза не то полуприкрыты, не то и вовсе закрыты. Нет – она смотрела прямо на него.

– Да, именно этого я и хочу, – ответила Роуан. – Именно этого…

– Понятно. Беда в том, что он умер во время перепалки с вами. Должно быть, вы потом корили себя.

Она слегка задела Майкла коленом, и от этого прикосновения по спине его поползли мурашки.

– Почему вы так решили?

– Вам невыносима даже мысль о том, чтобы причинить вред кому бы то ни было, – пояснил Майкл.

– Вы рассуждаете слишком наивно.

– Может, я и чокнутый, доктор Мэйфейр, – засмеялся он, – но только не наивный. В роду Карри наивных не было.

Он долгим глотком допил остатки пива, не сводя глаз с бледной полоски света на ее подбородке, с мягких вьющихся волос, с нижней губы – пухлой, нежной и такой лакомой для поцелуя.

– Тогда можно выразиться иначе. Если хотите, назовем это невинностью, простодушием…

Он снова усмехнулся, на этот раз про себя, молча. Если бы только она знала, что у него на уме сейчас, когда он смотрит на ее рот, на ее нежный чувственный рот.

– А что касается вашего вопроса, – сказала она, выходя из машины, – то мой ответ «да».

Майкл открыл дверцу и тоже выбрался наружу.

– Какой еще к черту вопрос? – поинтересовался он, тем не менее невольно краснея.

Роуан вытащила с заднего сиденья его чемодан.

– Вы прекрасно понимаете, о чем речь.

– Не имею представления!

Она пожала плечами и направилась к воротам.

– Вы хотели знать, согласна ли я лечь с вами в постель. Я только что вам ответила: да.

Майкл догнал ее уже за воротами. Широкая бетонная дорожка вела к черным двойным дверям, сделанным из тика.

– Удивляюсь, зачем мы с вами вообще утруждаем себя разговорами, – хмыкнул он, беря у Роуан чемодан, в то время как она рылась в сумочке в поисках ключа.

Наконец она жестом пригласила Майкла войти, и на лице ее вновь промелькнуло некоторое смущение. Он даже не заметил, когда она успела забрать у него пакет с пивом.