– Нашёл работу, – почти не соврал я.

– Джой тоже спрашивала, не видел ли я тебя.

– Что ты ей ответил?

– А что я мог ответить? Сказал, как есть. Я ведь и сам не знал. Заходил несколько раз, но тебя не было, – он сказал это с беспокойством, а мне стало стыдно. По крайней мере, этот парень и правда за меня переживал.

– Извини. Не было возможности сказать.

– Когда вернёшься домой?

Я вздохнул, сунул руки в задние карманы, а Малкольм сильнее нахмурился.

– Ты не собираешься возвращаться?

– Не знаю. Ещё не решил.

Он кивнул, опустил голову и снова посмотрел на меня.

– Я слышал, что ты порезал Майка. Так ему и надо. Не жаль этого козла.

– Он жив? – спросил я, вспоминая количество крови на рубашке отчима.

– Конечно. Но так орал. Говорил, что убьёт тебя, когда вернёшься. Я сам слышал, – Малкольм осёкся, поняв, что ляпнул лишнее, и тут же добавил: – Джой его выставила. Не видел с тех пор.

– Ладно… Спасибо. Увидимся.

Я было развернулся к машине Сэма, но друг меня окликнул:

– Что сказать Джой, если она снова спросит о тебе?

– Скажи… Скажи, что у меня всё нормально… Пусть не волнуется.

Мы с Малкольмом простились, я сел в автомобиль Сэма и ехал обратно на ферму. Но мысли мои сейчас были в совершенно другом месте.

Всю дорогу до фермы Сэм ни о чём меня не спрашивал. Поглядывал украдкой, сжимая руки на руле. Это было к лучшему. Отвечать на его вопросы я всё равно не был готов.

Снова вспоминался тот день, когда выбежал из квартиры Джой после схватки с Майком. Как убежал и спрятался в сарае. Как думал о том, что будет дальше.

Представил себе Джой. Как она расхаживает по кухне в своих тапках и нервно теребит рукой волосы на затылке. Как вздрагивает от хлопка подъездной двери. Как высматривает на вечерних улицах мой силуэт. Расспрашивает моих знакомых, друзей. Как переживает. Плачет.

Я сжал зубы от обиды, злости на самого себя. За два месяца, проведённые на ферме, ни разу не осведомился о том, что творится дома. Не думал о том, как мой побег воспримет мать. Пусть Джой и не была образцовым родителем, она по-своему меня любила.

– Размялся? – спросил меня Сэм, зайдя в амбар.

– Да.

– Тогда, начали. Джеб, – скомандовал он, и придержал грушу, чтобы она не раскачивалась. – Начинай с шага! Забыл?

Я отступил назад, встал в стойку и сделал, как положено. Снова отскочил.

– Держи баланс. И руку подними, защищай лицо. Ещё раз! – он хлопнул по снаряду, и я с выдохом ударил. – Ладонь вниз! Кросс!

Чуть повернув бёдра и корпус против часовой стрелки, ударил прямой правой. Покачнулся.

– Баланс, Мэтт! Держи баланс! Подшаг и двойка!

Поставив правую ногу чуть назад, подтащил левую, возвращаясь в стойку, сжал кулаки и пробил прямой левый, и тут же правый кросс.

– На выдохе! Да что с тобой сегодня?! Встретил друзей, и из головы вылетело всё, чему я тебя учил? Ещё раз! Двойка! Локоть выпрямляй!

Сэм промучил меня ещё минут двадцать, недовольно морщась и делая замечания почти по каждому моему движению. Потом махнул рукой и отпустил до завтра отдохнуть. За полтора месяца усиленных тренировок я не стал хорошим боксёром. Даже средним не был. Но сегодня всё шло из рук вон плохо.

Когда дверь за Сэмом закрылась, я стянул перчатки и сел на кровать. Противоречивые мысли возвращались, терзая меня изнутри. Как в этой ситуации поступить правильно – я не знал.

Жизнь здесь, на ферме, резко отличалась от того, что я видел дома, в родном районе. Эти люди имели определённые цели и двигались в выбранном направлении. Тогда как прежние мои знакомые таких ориентиров не имели. В лучшем случае, руководствовались удовлетворением простейших потребностей, продолжая уповать на то, что однажды с небес спустится ангел и щелчком пальцев кардинально изменит их жизнь.