– Ах, как ты красиво стелешь. Научили тебя хананеи языком умно щелкать. А все очень просто: ты ссышь! И Саломея твоя ссыт! Вы свои жопы невредимыми сохранить хотите, перенести их из одной клоаки дьявола в другую. Вы снаружи только чистильщики, а внутри все те же хананеи. И я давно за вами присматриваю. Ты очень сильно поменялся, Ахаз, когда Саломея появилась в твоем приходе. Дело Великого Очищения для тебя ничего не значит. Ты охладел в вере! Я уже почти не сомневаюсь, что ты бы с радостью сбежал с Саломеей к хананеям, если бы тебя там не ждало усекновение головы за те дела, которые ты творил ранее. Ну что ж, то, что я хотел узнать, я узнал. Так знай, Ахаз: Валаам закончил свою работу, мы идем делать Великое Очищение, но идем туда без вас. Никто из твоего прихода мне там не нужен. Ты мог стать ангелоподобным, но сам лишил себя этой чести. Моли Господа, чтобы Он простил тебе твое предательство. Прощай.

Ирод тяжело встал, завязал на поясе веревку с вложенным в ножны мечом, неуклюже закинул за спину арбалет и не спеша пошел на выход, бесцеремонно переступив через кого-то спящего. Голосом, в котором смешались раздражение и страх, Ахаз кричал вслед:

– Ирод, подожди! Ты нас не так понял. Ты же не забыл, что я тоже ходил в бункер. Хананейский охранник мне чуть башку не снес, а мой брат… вот он, мой брат, корчится и подыхает. Ирод, неужели все это было зря?

Но Ирод уже давно вышел из помещения, и его шаги были едва слышны.

– Ну что ты сидишь? – капризно взвизгнула Саломея. – Что ты сидишь? Иди за ним, делай, что надо…

Ахаз встал, нехотя, как бы перебарывая себя, сделал несколько шагов к выходу. Но, подняв стоявший у стены арбалет, он обрел уверенность и уже решительно и быстро выскочил из помещения.

Вера, симулируя кому, сумела кое-как отдохнуть и сконцентрироваться. Несмотря на то, что чистильщики общались на понятном им псевдорелигиозном сленге, Вера, в общем-то, смогла получить кое-какую важную информацию. Валаам – это, конечно же, не кто иной, как беглый начальник лаборатории Якубович. Якубович закончил свою работу по созданию недостающей детали, и чистильщики намереваются приводить в действие заряд. А значит, времени осталось в обрез – и это очень плохо. Дает надежду лишь то, что не все чистильщики хотят столь быстрого «Великого Очищения», и это надо как-то использовать. Зачем Ахаз побежал догонять Ирода, Вера догадалась и была более чем уверена, что последний до Великого Очищения не доживет и даже не увидит больше многоуважаемого Соломона, а равно и прочих ангелоподобных. «В любом случае – пора оживать», – подумала Вера, а вслух жалобно простонала:

– Пить!

– Очухалась, – без радости произнесла Саломея. Она нервничала, посматривая на выход. Но все же схватила банку с водой и стала лить из нее на Верины губы. Вера хватанула полглотка, – вода была несвежей на вкус и запах, – открыла глаза и с предельной наивностью спросила:

– Где я?

– Заткнись уже… – гаркнула Саломея, начав грызть ногти.

Но вот вошел Ахаз, кивнул Саломее. Несколько пар глаз наблюдали ссору и уход Ирода, а потом уход и возвращение Ахаза. Конечно же, они поняли, что произошло, но отнеслись к этому с абсолютным равнодушием. В этой сырой, грязной, вонючей конуре, захламленной мусором и заселенной человекообразными, каждый из которых давно переступил последнюю черту, апатия и мрачная безысходность повисли в провонявшем мочой и испражнениями тяжелом воздухе. Несколько людей-теней поднялись и вышли; Вера подумала, что они уходят избавляться от трупа.