– Нет, не знаю, расскажи.

– Профессия у нее под стать бумажному мусору, что ты читаешь. Метеоролог! Вот как будто в метро кому-то надо знать, что сегодня на поверхности: радиоактивный снег или радиоактивный дождь?

– А как же сталкеры, деда? Им же надо?

– Сталкеры в любую погоду ходят и одеты в одно и то же – зачем оно им заранее? Глаза, что ли, повылазили?

Женька считал, что Дед неправ, но спор прекратил: очень уж несчастное стало у Серова лицо. Он отвернулся, привыкая к мысли, что не сегодня, так завтра придется уходить с «Пятого года», на которой так хорошо было ему и так плохо – Деду.

…Так и не успел Женька сходить за нитками, только Богдана предупредил, что уходит на Беговую. Богдан помрачнел, на скулах вспухли желваки. Сказать – ничего не сказал, но посмотрел так, что мурашки пробежали по Женькиной спине и ссыпались в растоптанные сапоги, уколов пятки острым предчувствием опасности.

– Я из-за Деда, – забормотал парень, непроизвольно втягивая голову в плечи. – Деда провожу и вернусь… наверное. Мне у вас нравится, очень!

Богдан отвернулся молча и ушел, и Женька не знал, радуется он сейчас, что учитель его отпустил, или до слез обижается, что не попрощался.

Ритмичный перестук колес дрезины по рельсам… Один из редких звуков, которые не будили дремавшее в каждом обитателе метро чувство тревоги, а наоборот, успокаивали и даже вселяли надежду на завтрашний день. Потому что дрезина – какое-никакое, а достижение. Механическое сооружение, облегчающее жизнь. Изобретенная людьми машина. Мутанты на такое не способны, а значит, пусть и загнанная под землю, цивилизация все еще имеет право собой гордиться.

Беговая находилась по соседству, один вход, он же выход, до нее обычно добирались без проблем и с комфортом – на дрезине. Новоиспеченный сталкер-индиго Евгений сидел, уткнувшись носом в колени, и старался не смотреть на своды туннеля.

Дрезина замедлила ход, и Женя удивился напряженным лицам машинистов и охраны. С чего бы они? Спокойно же вокруг! Да и что может случиться здесь, кроме обвала, затопления или нашествия полчищ крыс?

– Всем тихо! – прошипел охранник.

Узкий луч фонаря пополз по верхним сводам тюбингов. В воздухе появились три бесплотные фигурки мальчишек. Не освещенные, а словно сами собой соткавшиеся из влажной, вязкой тьмы.

Они сидели на незримой ступеньке, средний двумя руками держал прямоугольный предмет размером с ладонь, и все трое смотрели неотрывно в эту штучку. Ни на дрезину, ни на свет фонарика мальчишки не обращали внимания.

Женька содрогнулся, поняв, что луч света проходит через их тела, почти не встречая препятствий.

– Пронесло, – вздохнул седой торговец, похожий на взъерошенного воробья, пухленький, с маленькими ручками, которые он то и дело складывал на животе.

Из-за поворота показался освещенный блокпост Беговой. Глаза Максимыча подозрительно блеснули.

– Че это было? Чем они опасны? – спросил Евгений.

Серов одернул внука, заметив, что взгляд сидящего напротив торговца загорелся любопытством.

– Эх, молодо-зелено! Люди тут иногда пропадают бесследно, а эти привидения-детки… Они безобидные, хороший знак, – объяснил «воробей», седина которого казалась слишком чистой для подземных обитателей.

Дрезина проехала блокпост и остановилась, дернувшись и лязгнув. Сталкеры вылезли и не торопясь побрели к коптящему на центральной площадке костру, вокруг которого собрались люди в балахонах.

– Правильно. Сначала молитва, – одобрительно кивнул торговец. – Потом жратва.

Раздалось заунывное, нагоняющее тоску пение.