Бывший мастер-сержант армии Соединённых Штатов Америки, а теперь – капитан силовых отрядов Совета Фрейи, Джеймс Гленн не любил эти места. Слишком они неприятно выглядели. Он давно уже перестал смотреть на показания термометров – температура снаружи зашла за пятьдесят ещё пару часов назад. Сколько это в привычных для него градусах Фаренгейта? Сверхразум его знает, но уж точно здесь очень, очень жарко. Мёртвая это земля, безжизненная полоса по экватору, и хрен пойми, что тут учёные увидеть хотят. Ни животных, ни растений, а раз так, что им изучать?

Но он сам попросил перевода. Надоело по местным джунглям мотаться, вспоминая африканскую войну, вот и захотелось сменить обстановку. Забыть былое, так сказать. Кто ж знал, что пустыня окажется ещё скучнее. Сиди себе, жди, потом опять жди, пока учёные закончат, и снова в путь. Жаловаться было не на что: в конце концов, Джеймс понимал, что без охраны тут никуда, даже если до сих пор ничего серьёзного не происходило. Нельзя шутить с чужой природой.

Вот он и не жаловался.

Они находились в пути уже шестой день, посетив десяток точек по всей пустыне. Скрашивало скуку разве только то, что Джеймс оказался единственным мужчиной из четверых участников экспедиции – уж повезло так повезло. И в компании с ним ехали три сексапильные девицы, хоть сейчас раздевай их и в рекламу какой-нибудь косметики или нижнего белья отправляй сниматься. Но нет, у всех троих – учёные степени, как у профессоров. А с виду так-то и не скажешь.

– Дорогие леди, до расчётной точки два километра, – проговорил Джеймс, взглянув на карту. Никакого GPS на Фрейе, конечно, не было, и ему приходилось пользоваться очень грубой картинкой, кое-как скроенной из фотографий с орбиты. Каменный век. Но Джеймс уже давно уразумел, что иногда стоит вернуться к истокам.

– Последняя, потом домой и наконец-то душ, – вполголоса сказала сидящая на соседнем кресле девушка. Фиона Кристофоретти, импульсивная черноволосая итальянка, чудесное сопрано которой вызывало вопросы в духе «почему бы ей не пойти на сцену? Зачем ей эта дурацкая биология?». Даже не биология, нет: она была биоинженером. Как понимал это Джеймс, девушка создавала искусственные органы, импланты, протезы и тому подобные вещи. А попутно – вот, занималась всякой ерундой в экспедициях. Может, это и достойное дело. Только всё равно на сцене или шесте для стриптиза она смотрелась бы куда лучше.

Но при знакомстве Джеймс благоразумно оставил все эти мысли при себе. На работе – только работа. Он профессионал. Правда, солдат, а не охранник и не водитель, но в его ремесле каждый должен уметь всё понемногу. Хотя тут уметь особо и нечего: пустыня Мёртвого пояса – не джунгли здешних умеренных широт, где с каждого дерева на голову может какая-нибудь ядовитая гадость свалиться. Жизни тут нет. Во всяком случае, за три поездки по этим краям Джеймсу ни разу не приходилось нажимать на спуск табельного автомата.

Ровер то и дело наезжал на камни, но хитрая система электромагнитной подвески гасила удары, и Джеймс ехал почти как по шоссе, лишь изредка ощущая толчки корпуса. Карта подсказывала, что до невидимой точки L – примерно двести метров. Почему господа учёные выбрали именно это место, Джеймс не знал. На его взгляд, вся равнина была совершенно одинакова.

Он вдавил педаль тормоза.

– Приехали, если пилоты не обманули нас с картой, – сказал Джеймс, берясь за ручку двери. – Двадцать градусов семнадцать минут и шесть секунд северной широты. Ждём, всё как обычно.

Рутина. Он спокойно обошёл ровер кругом, тщательно вглядываясь в окружающий ландшафт. Ничего подозрительного, но если права карта, то вон там метрах в ста начинается русло реки. Правда, земля здесь поднималась в гору, и русло скрывалось за холмом, но стоило проверить.