Метафорический язык в этом смысле дает некоторую надежду на восстановление понимания – именно потому, что он не прикидывается общим. Вот почему при использовании явных метафор мы обязательно должны помнить: хотя метафоры (по Лакоффу) универсальны, они (по Фоконье) всегда продукт смешивания нескольких смысловых полей и сильно зависят от индивидуального восприятия.
Когда я или мой клиент используем метафоры, стоит помнить, что у нас нет единого ключа к соответствию метафоры какому-либо состоянию или ситуации. Наши метафорические пространства могут только смешиваться, а наши понимания – сближаться, но идентичными они не будут никогда. Чтобы наши ошибки во взаимопонимании и восприятии не были слишком серьезными, а разрыв не достиг полного непонимания, терапевтические метафоры должны обязательно и постоянно сверяться с актуальной реальностью – моей и клиента.
Конечно, модели мира могут быть похожими, если, например, мы с клиентом живем в одной социальной среде. Этим можно пользоваться, но доверять этому на сто процентов не следует.
Во-первых, не надо считать метафору явлением истины и полагаться на нее как на некую притчу, объясняющую смысл происходящего. Метафора может быть приблизительной или вообще неверной и все же служить важным целям в сессии.
И, во-вторых, самое главное – это постоянная сверка наших полей, возвращение метафоры к реальности общения с клиентом, установление истинных координат того места, где мы вместе с клиентом находимся (в концептуальном смысле).
Я настаиваю: любая метафора должна быть с GPS, то есть должна постоянно апдейтить координаты, иначе взаимодействие заблудится и вместо помощи получится нечто туманное и неточное, разочаровывающее или просто бесполезное.
Каждый метафорический элемент информации, который выдает клиент, терапевт понимает и интерпретирует относительно собственной модели мира.
Я. Вы не любите ни этой скуки, ни апатии.
Клиент (К). С одной стороны, не люблю, а с другой – люблю. Я как Маяковский: на всем, что сделано, ставлю nihil. С одной стороны, скучно, а с другой – я это делаю всегда.
Это как процесс совместного приготовления пищи: клиент добавляет свою интерпретацию в то, как он относится к своей скуке и апатии. (Ранее он также упоминал пустоту и черную пелену.)
Дальнейшая работа будет учитывать куда более завершенную и точную карту описания чувств клиента. Этот поиск и учет могут вестись до самого конца сессии, и часто именно они помогают клиенту находить слова.
К. Я хожу по кругу, ищу ошибки.
Я. Вы занимаетесь самоедством…
К. Вот точно, самоедством.
Я. …с которым связана пружина потери доверия к себе.
К. И к другим, соответственно. То ли здесь обманут, то ли там.
Это быстрое уточнение метафорического описания того, как клиентка переживает определенные ситуации в своей жизни. Самоедство, потеря доверия – это точнее, чем просто поиск ошибок.
Я. Что вы в этот момент чувствуете?
К. Я чувствую, что они вообще не участвуют в происходящем, что им наплевать.
Я. Другие дети в песочнице не хотят с вами играть? Уходи из нашей песочницы?
К. Ну… не совсем. Скорее, ты сделай все сам, а мы тут будем сидеть и смотреть, как ты облажаешься.
Быстрое уточнение дает нам возможность говорить о проблеме сразу несколькими способами и выбирать, какой больше нравится. Неважно, как это на самом деле, важно, что сейчас мы сверили наши поля и нашли более-менее общее.
Представьте, что я настаивал бы на своем и углубился в детскую метафору, которую клиент не вполне принимает. (Иногда так и следует сделать, но об этом – чуть позже.) Или, наоборот, я пошел бы вслед за клиенткой из предыдущего примера и продолжил говорить о хождении по кругу. Пусть мне кажется, что я описываю точнее, это не имеет значения, если не происходит постоянного апдейта узнавания, а значит, контакта в метафорическом поле.