– Переедание, недосып – всё это ведёт к болезням. Торговец тратит деньги на лекарства, страдает под одеялом и винит судьбу, хотя виновник тут один. Вот такие высокие проценты ждут тех, кто намеренно обманывает.

Отбросив палку, старик Бо снова взялся за продукты и пошёл к храму.

Пройдено было полпути. Маленький Монк даже не подозревал о такой цепочке событий. Он уже встречал в священных писаниях трактовку кармы. Однако сейчас его наставник преподал великолепный по своей простоте пример, и всё встало на свои места, кроме одного. Про это Монк и спросил:

– Деда.

– А?

– Я понял про последствия, про процент спроса с того, кто обманывает. Но что приобретаешь ты? Ведь обманутым оставили тебя…

Старый монах на этот раз не останавливался.

Тропа, ведущая в храм, была узкой, и всё же старик и мальчик шли нога в ногу.

– Я приобретаю самое ценное. То, что дороже денег.

Монки нахмурил брови.

– Я получаю спокойствие. Мой ум чист, мысли свободны. Что бы поменялось, если бы Сиха дал больше денег? Сумка стала бы на 2 килограмма тяжелее.

Остаток пути шли молча. Монк получил очень ценный урок, и дело даже было не в «чистоте ума» как таковой, а, скорее, в том, какие действия ты можешь совершать в состоянии «чистоты ума». Это как долгое время жить в сыром подвале с тяжёлым запахом плесени, а в один момент выйти на свежий воздух, пахнущий цветами и солью прибрежного океана. Захочется ли потом возвращаться в подвал с затхлым воздухом? Или захочется набрать полные лёгкие свежего воздуха и улыбнуться?

Мир – это зеркало. Даже если тебе кажется, что с тобой поступили несправедливо, рано или поздно кому-то придётся расплачиваться за набежавшие проценты.

Маленький Монк отбросил кожуру и взялся за новый початок кукурузы.

Стоял жаркий денёк. Даже в тени под плотным зелёным плащом пальмовых ветвей ощущалось пекло.

Казан был наполовину полон. Мальчику оставалось совсем чуть-чуть, и можно было ставить его на огонь.

Монк с детства любил кукурузу. С возрастом в нём росло любопытство: как обычная вода из сухого бледного початка превращается в восхитительное лакомство? Вытащив последний початок, Монк стянул прозрачную, как чешую, кожуру и крикнул:

– Дедушка!

Дедушка Бо не отозвался. Мальчик встал с земли и пошёл к лачуге. Горячий воздух облеплял кожу. Даже птицы попрятались в гнёздах и перестали чирикать.

– Деда!

Монк, пригнувшись, нырнул под москитную сетку и увидел дремлющего дедушку. Бо, опустив голову на грудь, тихо похрапывал. Его плечи вместе с дыханием поднимались на вдохе и медленно опускались на выдохе.

«Значит, варить придётся самому», – решил про себя мальчик и вернулся к казану.

Он помнил, как в прошлый раз криво установил казан на треногу и чуть было не ошпарился кипящим бульоном.

«Как там учил дедушка?..»

Монк проверил на устойчивость каждую из ножек опоры, переместил крюк точно по центру и только тогда взялся за казан. Кряхтя от тяжести, Монк вступил босой ногой в сажу и потянулся к крючку.

Дело сделано. Мальчик отряхнул ногу. Ему оставалось добавить воды, и можно было разводить костёр. Когда и с этой частью было закончено, Монк уселся в тени дерева и, подперев подбородок ладошкой, стал ждать.

Огонь с одного брёвнышка перепрыгивал на другое, облизывая кромку чёрного, как уголь, дна казана. Вид огня всегда зачаровывал маленького Монка. Он мог безотрывно следить за тем, как прогорает древесина, как вылетают искры, если ветки были влажные. В такие моменты все мысли, как клубок ниток, распутываются и тянутся, тянутся… нужно только ухватиться за кончик и посмотреть, куда же на этот раз приведут размышления.