Я позвонил в дверь. Ждать пришлось не долго. Открыл мне сам отставной подполковник Скоморохов, которого я узнал по фотографиям, присланным из ГРУ.

Но я все-таки спросил, не для уточнения, а для начала разговора:

– Виктор Федорович?

– Так точно. Он самый.

Скоморохов выглядел довольно сурово, говорил грубоватым категоричным голосом хозяина квартиры и положения. Но в его словах звучал и вопрос. Мол, кто такой без зова ко мне пожаловал?

– Здравия желаю, товарищ подполковник. Разрешите представиться, капитан в отставке Страхов Тимофей Сергеевич. Спецназ ГРУ. По инвалидности ушел.

– Заходите, коллега. – Виктор Федорович неожиданно тепло улыбнулся и посторонился, пропуская меня.

Улыбка очень шла его суровому обветренному лицу.

Признаться, мне было приятно увидеть подполковника Скоморохова в хорошей форме, отметающей мои недавние грустные мысли о пьющем и курящем отставнике. Изменение образа жизни сразу отразилось бы во внешности, но она, насколько я мог об этом судить, осталась прежней.

Я разулся в прихожей и прошел в квартиру.

– Кто там, Витя? – донесся с балкона женский голос.

– Ко мне пришли. Коллега по службе. Сделай нам чайку.

Квартира была двухкомнатная, но оба жилых помещения оказались чрезвычайно тесными.

Полная женщина небольшого роста вышла с балкона мне навстречу. В руках она несла стеклянную банку с консервированными огурцами. Особа, видимо, хозяйственная. Наверняка эта семья и садовый участок имеет, что-то там выращивает. Как без этого прожить пенсионерам?!

– Сейчас сделаю. Вчера только печенья напекла. Примета хорошая. Каждый раз, как сделаю, кто-то в гости приходит. Хоть каждый день пеки, чтобы не скучать. – Она была приветливой и общительной.

В отличие от мужа, который такого впечатления не производил.

Подполковник показал мне на одно из двух кресел рядом с низким столиком. Такие раньше почему-то называли журнальными, хотя я ни разу не видел, чтобы на них кто-то держал какую-то периодику. Сам Скоморохов сел во второе.

– По делу или как?

– По делу, товарищ подполковник.

– Мы раньше встречались? Не припомню, хотя на память никогда не жаловался.

– Насколько я помню, нет. Я служил в местной бригаде. На Кавказе мы находились в разное время. Хотя в одних и тех же, насколько я понимаю, местах.

– Вы, кажется, хорошо осведомлены о моей служебной карьере.

– Да. Меня с ней ознакомили. Сразу скажу, что выполняю просьбу командующего войсками спецназа ГРУ. В настоящее время я работаю в частном детективно-правовом агентстве. Поэтому полковник Быковский обратился ко мне.

– Понятно. Это по поводу все тех же взрывов. Я ведь уже давал показания и следователю ФСБ, и какой-то женщине из уголовного розыска.

– Капитан Радимова, видимо. Ваша, можно сказать, соседка. В этом самом доме живет, только в первом подъезде.

– Да, так она представилась – капитан Радимова. Признаться, мне вся эта возня кажется несколько странной.

– Не только вам. Все в спецназе ГРУ считают ее, мягко говоря, странной. Но я опасаюсь, что она не кажется таковой подполковнику Лихачеву.

– Это, кажется, следователь из ФСБ?

– Да.

– Он что-то имеет против меня?

– Мне кажется, его интерес вызван не столько взрывами, сколько вашим отношением к двум товарищам, уехавшим воевать за исламское государство.

– Вы так видите вопрос? – слегка удивился Скоморохов.

– В ФСБ, насколько я понимаю их позицию, рассматривают ваше отношение к этому факту как политическую демонстрацию. При этом не следует забывать, что ФСБ является прямым продолжателем дела КГБ. Она постепенно начинает использовать их методы работы.