– Ведь и верно, не был я на утренней трапезе, – неподдельно опечалился хранитель Реликвии.

– Утешься, брат мой, это отступление от традиций совершил ты во имя Святого Солнца и всей Великой Дюжины, – мягко произнес Тхритрава.

– Да и слыхал я, что брат Трундналини знает тайный обряд искупительного завтрака, – вмешался я, покуда настоятель чего лишнего не ляпнул.

Князей вынужденная большая жертва явно не порадовала, а если он еще им ко всему и попрание гармонии сейчас вменит, да еще чего выцыганить с них попытается… Мне же с ними потом еще разговаривать!

– Истинно, сказано ведь в священных текстах, что нет для согрешившего радости большей, чем искупление! – Круврашпури просветлел лицом. – И, если более отец-настоятель не нуждается в моей помощи, поспешу я принять покаяние.

– О да, – кивнул Тхритрава. – Искупление – это очень важно. Как ты полагаешь, брат – хранитель Реликвии, а вот брату Асмаре тоже должно пройти очистительный обряд?

– Сказано, что даже величайший из грешников может пройти по пути исправления и воссиять на небесах, подобно самому Святому Солнцу. – Энтузиазма в словах Круврашпури поубавилось.

Решил, наверное, что жрачкой делиться придется.

– Тогда проследи, пожалуйста, чтобы он принял должное искупление. Верно указал нам брат Прашнартра, что часто Асмара пренебрегает совместными трапезами, а оттого вселенская гармония нарушается. Ведь нарушается, брат Прашнартра?

– Вне всякого сомнения, – кивнул я.

Нечего кастеляну на переговорах уши греть. Что нужным сочтет, то настоятель ему расскажет, а пока лучше помочь Тхритраве технично спровадить Асмару под благовидным предлогом.

А то, что у нас с настоятелем мысли движутся в одном направлении, это очень хорошо. Наверное.

– Брат мой, – произнес настоятель, когда лишние покинули наше собрание, а я удобно расположился в кресле, – теперь, когда должные жертвы определены, надобно тебе уделить некоторое время уважаемым князьям.

– Да и с самого начала мог бы, – благочестивым тоном ответил я. – Но поскольку достопочтенные выразили желание вознести требы, то как смел я препятствовать их искреннему религиозному порыву? Так какая у них нужда в простом монахе, отец Тхритрава?

– Они об этом тебе сами поведают, – отозвался наш монастырский главный и кивнул понаехавшим: мол, начинайте.

Князья переглянулись, и первым держать речь принялся Шедад Хатиканский:

– Вы знаете, досточтимый брат, что, увы нам, царь Каген соединился со Святым Солнцем?

– Мы, конечно, на отшибе живем, но не настолько уж в глухомани, чтобы о таком не знать, – поморщился я.

– Не стоит начинать настолько издалека, уважаемый князь, – вступил Арцуд Софенский.

Ага, издалека не надо, а то я могу предложить поцеловать себя в затылок.

– Как наверняка знает брат Прашнартра, после смерти царя встал вопрос о престолонаследии.

– Поверишь ли, князь Софенине, ни о чем подобном не слыхал. – Я усмехнулся. – Престол, по обычаю, наследуется по прямой мужской линии, а у царя Кагена она не прерывалась – двое внуков его живы и здравствуют вроде как. Конечно, случалось, что Совет князей не утверждал старшего из сыновей на престол, но так, чтобы всех наследников отстранить от трона… Нет, такого в Ашшории никогда не бывало. Да и причин отказать в короне первенцу Тыкави я не знаю.

– Отказать? О нет! Никто не покушается на их права! – воскликнул князь Арцуд. – Но они ведь еще дети.

– Недостаток, который очень быстро проходит… к вящей печали регента.

Интересно, как скоро невнятное кудахтанье этих двоих достанет князя Тимариани? Или он так и будет отмалчиваться?