– Эй! – Эль дернулась, попыталась вырваться. Но не тут-то было, этот дуралей держал крепко. – Ну ладно… – пропыхтела она, начав отбиваться уже всерьез.

Он хохотал и уворачивался.

Через минуту засмеялась и Элинор.

– Все? – мягко спросил Линден, все еще ее удерживая.

– Все, – буркнула Эль, силясь выровнять дыхание. Он выпустил тут же. – Придурок, ты вывихнул мне шею! – Она потерла ладонью больное место – кажется, и правда потянула мышцу, идущую от плеча к затылку.

– А ты своими острыми локтями отбила мне ребра, – весело отозвался Айрторн.

Глядите-ка, покалечила, как же.

Эль фыркнула.

– И поделом!

Линден же снова усмехнулся, прищурился, склонив голову набок и теперь глядя на нее в упор.

– За то, что собираюсь жениться?

– За то, что придурок! – рявкнула Эль, воинственно уперев руку в бок.

Он рассмеялся, и Элинор откровенно засмотрелась. Однако быстро взяла себя в руки и отвернулась. Снова обняла свои колени, но уже без прежнего напряжения.

– Какая она? – спросила, когда молчание затянулось.

Айрторн хмыкнул, задумался.

– Сложная, – наконец определился с ответом.

Элинор возмущенно вскинула к нему глаза.

– Ты совсем обнаглел? Я, что ли, простая?

Но Линден и не думал пугаться ее напускного гнева, только скорчил рожицу.

– Ты – понятная, – пояснил, когда она закатила глаза в ответ на его жест. – Для меня – понятная.

– Пф-ф, – из вредности отозвалась Эль.

– Ты писалась в кровать на моих глазах! – возмутился Айрторн. – Чего ты от меня хочешь?

И правда. Насчет «на глазах» Элинор не помнила, а вот как однажды, в пять или шесть лет, увидев ночной кошмар и описавшись от страха, по какой-то причине не побежала к матери и не позвала служанку, а кинулась к Линдену, в памяти отложилось прекрасно. Вот уж вышел сюрприз так сюрприз.

Эль не сдержалась и прыснула.

Айрторн поддержал ее смех.

– Мир? – спросил, когда они оба отсмеялись.

И ее ответ был для него по-настоящему важен, она видела. По глазам.

Элинор улыбнулась и ответила совершенно искренне:

– Мир.

Конечно мир. Потерять его окончательно из-за собственного эгоизма она была категорически не готова.

Кажется, Линден выдохнул с облегчением.

Обнял ее, поцеловал куда-то в висок – по-братски.

– Люблю тебя, моя мелкая пиявка. – Он звал ее так с детства, потому что маленькая Эль действительно порой вцеплялась в него мертвой хваткой и не давала прохода.

– И я люблю тебя, – прошептала она, зажмурившись и тайком наслаждаясь теплом его объятий. – Будь счастлив.

– Это что за бал-маскарад? – иронично поинтересовался отец, когда на следующий день Элинор вошла в его рабочий кабинет в Гильдии магов. Прошелся по дочери взглядом с головы до пят и, вздохнув, подпер голову кулаком, показывая, что никуда не спешит и внимательно ее слушает.

Эль же вспыхнула, вскинула подбородок.

– Это не маскарадный костюм. Это рабочая форма. Или ты предпочитаешь, чтобы я продолжила бегать по крышам в платье?

И даже притопнула ногой в высоком сапоге на плоской подошве. Мол, смотри, папа, и привыкай к новому образу дочки.

А образ и правда был новым. Прежде Элинор носила брюки только при прогулках верхом. Подобную обувь – тоже. Но она же теперь сотрудник гильдии, хоть и в наказание, хоть и недобровольно, пусть и временно, но все же сотрудник. Поэтому долой юбки, каблуки, красивую укладку волос. Теперь она – гильдеец. А значит, брюки, заправленные в высокие сапоги, простая рубашка, черный безликий плащ и волосы, стянутые в тугую косу.

Мало того, с утра она даже стерла с ногтей цветное покрытие и подстригла их под самый корень. Никакой изнеженной аристократки, заботящейся о своей внешности, – новая жизнь так новая жизнь.