– Прошел уже почти целый день, – отметил Мохнатый Тони.

– Вот именно. День. Не год. Даже не неделя. Я повторюсь: тыкать пальцем в небо – не наш профиль, – произнес Квинси. – А на экспертизу времени требуется не так мало, как бы нам всем хотелось. Имейте терпение, мистер Фурри.

– Я-то имею, – пробасил хозяин Севера, – а вот у общества цветочников с этим явные проблемы. И мне не хотелось бы, чтобы это нетерпение вылилось в нечто, мало связанное со словом «покой».

– Куда вы клоните? – нахмурился капитан.

– Если убийца не будет пойман в ближайшее время, может случиться непоправимое, – продолжил Мохнатый Тони, глядя то на меня, то на Такера. – Вам, надо думать, знакомо имя Кайла Мейси?

– А, так вот вы о чем! – понял Такер. – Ну, о Кайле-то мы помним, конечно же. Я как раз собирался отправить к нему своих ребят. Так что все под контролем, мистер Фурри.

– Сказать по правде, я беспокоюсь даже не о самом мистере Мейси, – покачал головой Мохнатый Тони, – а о последствиях его возможной смерти. Если гоблины расправятся с хозяином «Букетной долины», людскому возмущению не будет предела. Начнутся погромы, и Цветочный бульвар из тихого, умиротворенного места превратится в кровавую баню. То есть, как минимум, это горы трупов, а как максимум – начало самой настоящей гражданской войны.

– С еще большим количеством трупов, – закончил капитан, задумчиво кивая.

Пальцы его застучали по столешнице. Я стоял, глядя в пол. На душе было скверно; Мохнатый Тони, как всегда, говорил без утайки, без лишних прикрас, при этом отнюдь не сгущая краски. Он озвучил мысли, которые мы с Такером упрямо гнали прочь, которых боялись и которые, тем не менее, упрямо будоражили наш разум.

Когда человека убивает человек, это всего лишь трагедия. Когда человека убивает гоблин, это уже расизм. Ну а у нас помимо этого будет еще и нежелание гоблинов пускать в профессию людей. Чем не повод для всеобщего смертоубийства?

– В общем, я обозначил масштабы трагедии, – сказал Мохнатый Тони, поднимаясь со стула, – а там уж думайте сами. Только учтите: если ситуация выйдет из-под вашего контроля, я вмешаюсь без предупреждения, и тогда даже не пытайтесь меня остановить. Я не позволю, чтобы Цветочный бульвар утонул в крови.

С этими словами хозяин Севера вышел из кабинета и плотно закрыл за собой дверь.

– Проклятый уголовник, – выругался Квинси, откинувшись на спинку кресла. – Вздумал меня учить… Меня! Офицера полиции, главу полицейского управления Бокстона!

– Но ведь он прав, сэр, – тихо заметил я.

Такер резко повернул голову и посмотрел на меня так, будто я только что вонзил нож ему в спину. Однако огонь в его глазах быстро угас, и Квинси, шумно выдохнув сизый дым, признал:

– Прав. И потому нам кровь из носу надо в кратчайшие сроки отыскать ублюдка, отправившего слепого цветочника в царство Вечного Червя. Напомни, когда там будут готовы результаты?

– Гафтенберг сказал зайти ближе к обеду.

– Ближе к обеду? – оторопело хмыкнул капитан. – Ха! Совсем обленился, негодяй!.. Иди в лабораторию прямо сейчас и скажи старому прощелыге, что он должен закончить с экспертизой через пятнадцать минут. А мы тут пока попытаемся узнать, есть ли у Мейси алиби.

Я кивнул и, отклеившись от стены, пошел к двери.

Угораздило же нас попасть в передрягу, думал я, шагая через общий зал к выходу. Как в картах: бывает, масть идет, а, бывает, одна мелочь приходит, только и успеваешь сливать. Слепого флориста убивают прямо посреди Цветочного бульвара, в двух кварталах от дома, буквально через месяц после открытия «Букетной долины». Удивительное «совпадение»! На месте Дир-Дира я бы тоже не преминул заострить на этом внимание собратьев.