И все-таки Айлин совершенно точно знала, что если бы когда-нибудь… по каким-то неизвестным, но совершенно неумолимым обстоятельствам она поцеловалась бы с Аластором… Да-да, они просто друзья! Конечно, друзья – и ничего больше! Но если бы вдруг… Ей бы наверняка понравилось! Да что там, если уж думать на эти жутко неприличные темы, она… даже с синьором Фарелли могла бы поцеловаться. Нет, не стала бы! Но могла. А вот с Алессандро Крема, мастером-наставником гильдии Шипов, ни за что. Как бы он ни был красив. И совсем не потому, что призрак.

«И чем же синьор Фарелли выделялся в детстве?» – поинтересовалась она, снова скашивая глаза на призрака.

– Вот, например, в приюте ему никогда не приходилось голодать, – с готовностью отозвался тот. – Милый мальчик Лучано не считал предосудительным очаровать наставников ради лишней миски похлебки. И его совершенно не волновало, что без еды остается кто-то другой.

Айлин едва не фыркнула, вспомнив, как вчера синьор Фарелли отдал им с Алом сухари и намеревался лечь спать именно что голодным. Призрак, между прочим, это тоже прекрасно видел: он же от Лучано ни на минуту не отходит! Разве что сейчас – и то недалеко.

«Люди делятся с другими, если им есть чем делиться, любезный синьор, – ответила она со старательной доброжелательностью, которой на самом деле совсем не испытывала. – А приют, где голодают дети, – это ужасное место! Бедный синьор Фарелли…»

Призрак поднял на Айлин глаза, и на его тонком красивом лице мелькнуло раздражение, мгновенно спрятанное под маской сочувствия.

– О да, конечно, – согласился он торопливо. – Бедное дитя. Так я и подумал, когда забрал его из приюта. Еле-еле успел купить, – пояснил он, и Айлин вздрогнула от омерзения. Торговать детьми – какой кошмар! А мастер Алессандро продолжал, явно не видя в своем рассказе ничего ужасного: – Его готовили для дома удовольствий, прекрасная синьорина. Такие… giovane bello… юные красавчики пользуются в Итлии большим успехом. Он принес бы приюту большие деньги. Впрочем, и принес. Я забрал его в школу гильдии, окружил заботой и лаской, учил и любил…

«Любили? – уточнила Айлин, которой почудился странный блеск во взгляде, брошенном мастером Алессандро на беззаботно улыбающегося чему-то Лучано. – Вы хотите сказать, что…»

Она почувствовала, как краснеет.

– Я же был его наставником, – торопливо поправился призрак, и Айлин вздохнула с облегчением. – Конечно же, любил как… ученика! Разве наставник не должен любить своих учеников? А этот негодяй убил меня! – почти выплюнул он, глядя в спину синьора Фарелли с такой ненавистью, что, если бы ненависть могла убивать, тот уже давно перестал бы дышать. – Подло, исподтишка, в момент, когда я был безоружен, совершенно беспомощен и никак не ожидал удара. Тем более – от него! А ведь ему тогда только сравнялось десять! Посудите сами, прекрасная синьорина, как можно доверять подобному… существу?

В голосе призрака зазвучала столь отчаянная злоба, что в его убийство Айлин поверила сразу же. Никаких сомнений! Так можно говорить только о человеке, которого ненавидишь всей душой, а кого можно ненавидеть больше, чем собственного убийцу?

И все же…

Айлин вспомнился леденящий ужас, который она испытала на дороге в те несколько мгновений, когда лорд Кастельмаро упал с коня… А ведь лорд Кастельмаро был их противником – и она намного старше, чем был тогда Лучано!

Нет, что бы ни говорил мастер Алессандро, убить человека – очень непросто! А уж тем более – терпеливо выжидать момент и ударить безоружного? Только не в десять лет! И к тому же наставника!