Он не сразу понял, что на поляне стоит тишина. Две черноволосые головы вдруг качнулись друг от друга, словно Фарелли с Раэном только сейчас поняли, как близко сидят.

– Кажется, нужно еще промочить горло, – со смешком сказал итлиец и обвел поляну наглыми кошачьими глазами, томными, словно уже выхлебал пару бутылок чего покрепче. – Что за вечер…

– Дивный, – поддержал его гость, тоже улыбаясь. – Ах, ну почему я всего лишь я… Кстати, а будь я и правда Странником, чего бы вы пожелали, благородные господа и прекрасная донья? Ну вдруг?

– Разве что еще флягу арлезийского? – усмехнулся Фарелли, покачав почти опустевшей посудиной. – Чего еще можно пожелать в такой прекрасной компании, м?

– Нет ничего легче! – заявил Раэн, мигом оказываясь на ногах. – Только это не желание, вторую флягу я и так собирался достать. Ну же, друзья мои! Вы ведь позволите так вас назвать?

Его глаза вдохновенно горели, и Аластор до этого никогда не подозревал, что черный цвет может быть таким сияющим. На мгновение показалось, что вдруг и правда перед ними не обычный путник, а сам Странник. А что? Он, говорят, не просто бродит по земле, а любит испытывать людей. То на ночлег попросится, то услугу предложит оказать…

Аластор усмехнулся своей наивности. Да, Странника многие встречали, но это всегда было или давным-давно, или далеко отсюда. А все рассказы о нем на поверку оказываются сказками. Ну какой из Раэна странник? Обычный арлезиец, красавчик и балагур, любитель поесть и выпить, вон как щурится от удовольствия, уплетая зайца. Еще и игрок, если Айлин права… Интересно, а кто такой этот их общий знакомый?

– Мы сочтем это за честь, – рассмеялась Айлин так беззаботно и весело, что Аластор разом простил арлезийцу все вольные и невольные грехи.

Пусть болтает без умолку, пусть смотрит восхищенно и поет, как ошалелый соловей. Зато сегодня Айлин точно не будет думать о демонах, об этикете, оставленных в Дорвенне друзьях, а может, и о ком-то еще. Он ведь так ни разу не набрался храбрости спросить, свободно ли ее сердце. Да и права на такой вопрос не имел… Но ведь они просто друзья! Он бы спросил по-дружески… А теперь от одной мысли об этом вопросе почему-то больно. Нет, пусть уж лучше будет вино, жареное мясо, песни под лютню… Что угодно, только не думать ни о прошлом, ни о будущем!

Словно уловив его настроение – а может, и правда что-то заметил? – Фарелли поставил на огонь котелок, насыпав туда шамьета, и сходил за своими волшебными баночками с медом и приправами. Вот и хорошо, сладкий шамьет куда вкуснее этой арлезийской кислятины. Да и кровь греет не хуже!

– Что бы я пожелал? – задумчиво сказал итлиец, тщательно отмеряя крупинки пряностей в котелок. – Вот если бы прямо что угодно? Как в сказках?

– Именно, – согласился арлезиец, поблескивая глазами и небрежно лаская пальцами темное гладкое дерево лютни.

«Так можно гладить не вещь, а разве что живое существо, – мелькнуло у Аластора в мыслях. – Прекрасную живую женщину… Тьфу, что за мысли! Надо прекращать пить!»

– А что обычно просят у Странника? – продолжал рассуждать итлиец. – Богатство, здоровье, долгую жизнь, титул, удачу?

– Именно это и просят, наверное, – усмехнулся дон Раэн. – Что еще нужно людям для счастья?

– Скучно! – заявил Фарелли, священнодействуя над котелком. – Вот это все – ужасная пошлость! Никакой фантазии! Разве что удача, да и то… Привязать к себе удачу силой – все равно что принудить кого-то к любви. Ужасная мерзость. Нет, вот если бы я в самом деле встретил Странника, я бы…

Он закатил глаза, и арлезиец даже наклонился вперед, улыбаясь. Кто сказал, что это надменный народ? Аластору вдруг стало весело, как со старым другом, и он тоже с нетерпением ждал, что скажет Фарелли.