Последний, десятый круг я не пробежал – прополз. В прямом смысле. Ноги отказались меня держать, и я во второй раз за сегодняшнее утро благополучно повстречался с землей-матушкой, а последние несколько метров мне пришлось изображать партизана, передвигающегося по-пластунски в тылу врага. Зато согрелся – земля была очень теплой. И когда только успела прогреться?

– Хватит! – Как только мой мозг осознал команду, отданную Лииром, я замер. Ну и что с того, что я сейчас лежу аккурат в горке пыли? Зато спокойно, никто не трогает. Только кушать хочется…

Кажется, я успел задремать, поскольку мастеру пришлось долго толкать меня посохом, чтобы я хотя бы открыл глаза. На большее сил не было.

– Отдохнул? – с радостно-маниакальной улыбкой осведомились у меня. В ответ я протестующе замычал и замотал головой. – Вот и отлично. А ну, вставай!

– Ч-что? – От такой наглости сон убежал от меня, не прощаясь. – Ты издеваешься? – выдохнул я, приподнимаясь на локте. Подальше, подальше от этого маньяка! Хоть бегом, хоть шагом… да хоть ползком. Только ходу, ходу! – Да я даже шевелиться не могу! – Вопреки своим словам я довольно резво пополз подальше от этого седовласого фанатика боя. Не-е-ет, я такого счастья не заказывал. Мне жить еще охота!

– А можешь не шевелиться, главное – задания выполняй, – безмятежно ответили мне.

От такой идеи я, замерев на месте, впал в ступор, пытаясь сообразить, как это возможно. Пока же я думал, меня догнали, вздернули за шкирку и, поставив на подгибающиеся от усталости ноги, гаркнули в ухо:

– Шестьдесят приседаний! Выполнять!

Без участия сознания мое тело автоматически начало выполнять приседания. Я же думал только о том, что если сейчас помру, то мне точно обеспечено уютное местечко в раю, как великомученику. Потому как такие издевательства может терпеть только святой.

Хватило меня ровно на двадцать семь приседаний. Затем Лиир, одной рукой схватив меня за шиворот и едва не придушив при этом, зажатым в другой дрыном поддал по моей пятой точке, одновременно вздергивая меня вверх. Ну что я могу сказать? Это были самые оригинальные приседания в моей жизни!

– Ай!

– Пятьдесят восемь…

– Ой!

– Пятьдесят девять…

– Ма-ама-а…

– Шестьдесят! А теперь тридцать отжиманий!

Я взвыл.

– Ты что, смерти моей хочешь? – во весь голос заорал я. И откуда только силы на крик взялись?

В ответ получил очень серьезный взгляд карих глаз и фразу, сказанную грустным голосом:

– Нет, Раалэс. Я хочу сделать из тебя человека, способного защитить свою жизнь и умеющего выживать на этой богами проклятой арене.

На это я не нашел, что ответить, и покорно стал отжиматься…

Я полз на обед. Полз в прямом смысле этого слова. После отжиманий, качания пресса и подтягиваний мастер, выделив мне две минуты на отдых и подозвав ближайшего сильфа, который несколькими движениями (магия – великая сила!) высушил и вычистил мне одежду, отдал обратно мой посох, а сам вооружился длинным деревянным шестом, окованным на концах железом. И тут остальным гладиаторам предстала интересная сцена со мной и тренером в главных ролях: «Бешеная блоха на раскаленной сковородке». Под градом ударов, которыми меня щедро награждали, я не успевал не то что атаковать, я даже защититься не мог! Вот и скакал молодым горным козлом по всему полю, нагруженный бесполезным балластом в виде страшно мешающегося посоха, безуспешно пытаясь увернуться и матерясь во весь голос. Я на такое не подписывался! Да за все годы, что я ходил в секцию и клуб, столько не тренировался, как сегодня!

После того как меня превратили в качественную отбивную, слегка запыхавшийся Лиир, злорадно ухмыляясь, начал объяснять, как правильно сражаться при помощи посохов. Из его речи выяснилось, что и опостылевший мне дрын я держу неправильно, и двигаться толком не умею, и гибкость у меня как у каменной колонны, и вообще моим учителем был криворукий, слепой, безногий ветеран Столетней войны, прошедший ее от самого начала до победного конца.