— Какой-то ты нервный. Как там тебя?..

— Не твоё дело!

— А я тебе имя сказал, — прозвучало обиженно. В дверь снова ударили.

— Я не спрашивал!

— Эх, братец, с таким характером… Оп! — он подхватил едва не упавшую тумбу.

— Боги, и угораздило же меня, — я с силой потёрла лицо и села на стопку чемоданов. — Что ты им вообще сделал? Кто они?

— Да так — в карты обыграл.

— Ты жульничал, — поняла.

— Не пойман — не вор.

— Очевидно, пойман, — я махнула головой в сторону двери. Оттуда доносились крики и ругань. — Интересно, в поезде есть жандармы?

— Жандармерия была упразднена три года назад, сейчас за порядком следит Народная полиция.

— Одно и то же.

В дверь ударили с такой силой, что сундуки отлетели в сторону, а в образовавшемся проёме появилась рука. Мы кинулись к двери и упёрлись в неё руками, не давая открыться ещё сильнее.

— Так есть? — выкрикнула. Сапоги скользили, и в деле удержания двери я оказалась плохим помощником.

— Долбани по руке! Долбани, чтобы убрал её!

Послушно шлёпнула шастающую по воздуху руку, но крупно облажалась — меня схватили за грудки и притянули к щели. Я дёрнулась назад и со страху вцепилась зубами в чужое предплечье да так, что мужчина по ту сторону взвыл.

— Выплёвывай его! Выплёвывай!

Я вырвалась из ослабевшей хватки, рука исчезла из проёма и Лей захлопнул дверь.

— Охо-хо-о, вот это мы с тобой конечно!.. — с шальным восхищением проговорил он, всем телом придерживая дверь. Я же в шоке моргала, думая лишь о том, что мне срочно нужно прополоскать рот.

Из-за двери послышался свист и выкрик:

— Транспортная полиция! Прекратить беспорядки!

— Фу-ух, повезло!

— Повезло? Да наш же сейчас арестуют! — возмутилась.

— Да ладно тебе, будто в первый раз.

Я задохнулась от негодования, а Лей отошёл от двери и, как ни в чём не бывало, расставил сундуки по местам.

— Здравствуйте, господа офицеры! — поприветствовал он, стоило двери открыться. — Мы — жертвы!

— А это уж мы сами разберёмся, — покачал головой донгонец в синей полицейской форме. Я глянула за его спину — остальных участников представления уже куда-то уводили.

— Конечно! — Лей довольно протянул руки, позволяя защёлкнуть на них наручники. Офицер повернулся ко мне.

— Я не с ним! — испуганно отпрянула.

— Да не боись, братец, выкрутимся! — о, Вейла, заставь этого идиота заткнуться! Я затравленно посмотрела на офицера, потом на наручники в его руках, снова на офицера.

— Не по-мужски ты себя ведёшь, парень. Не позорь нацию! — он тряхнул наручниками, и я, опустив голову, вытянула вперёд руки.

Боги, пусть это будет самый тяжёлый момент моего путешествия…

— Робао, значит… — офицер внимательно просматривал мои документы, а я, сгорбившись, сидела на стуле по другую сторону стола. Сутки, до самого Бей Донга, мы провели в «поездном обезьяннике» — так его назвал тот придурок, с которым меня ещё и в одной клетке заперли. В другой ютились обманутые им несчастные и смотрели так, что я пообещала себе после прочитать молитву от сглаза. Мои вещи, временно конфискованные, лежали в ящике хранения прямо тут же, и это хотя бы немного, но успокаивало — моё добро при мне.

На Главной станции Бей Донга нас с пижоном отконвоировали в полицейский участок. Остальные остались в поезде — правосудие оказалось достаточно милосердным, чтобы позволить нам всем доехать до места назначения и уже там получить наказание.

Так я и оказалась на этом треногом стуле напротив офицера. Где пижон — без понятия, нас разделили ещё на входе в участок — и слава Вокану.

— Что ж ты неосторожный-то такой, а, Робао? Только вольную даровали, а ты сразу во все тяжкие! Ещё и на родине — нет бы где заграницей буянить!