Я грязно выругалась, чего никогда не позволяла себе в бытность мамы этой «чудо»-девочки, и на некотором расстоянии поехала за ней. А что было делать? Умыть руки, когда мой ребёнок отправился искать неприятности?

Смешно, не правда ли? В прежней жизни мне не раз говорили: «Подожди, вот станет она подростком, взвоешь». А я не верила. Не представляла, что такое возможно. Дочка ведь росла рассудительной и послушной, хорошо училась, истерик, как некоторые другие дети, не закатывала. Но вот поди ж ты. Теперь она малолетняя преступница, успевшая побывать в полицейском участке. Но это не послужило уроком. Она вновь сбегает!

И я должна держаться в стороне? Забыть о существовании дочери, пока Джордан не перестанет быть проблемой? Да я лучше его закажу, честное слово! И поскорее!

Мое предположение оказалось верным. Через пятнадцать минут пути Изабелла свернула в переулок. Остановилась у невзрачной серой стены. Сняла рюкзак, достала баллончики с краской.

Я только глаза закатила.

Значит, заранее готовилась. Положила их вместо учебников и тетрадей.

И куда смотрит Рон Прайс? Тоже мне отец!

Да, я собиралась держаться в стороне. Ничего не предпринимать. Но... но...

Я подъехала ближе и посигналила.

Дочь аж подпрыгнула, выронила баллончик, который приготовила к использованию.

- Вы? - изумилась она, когда я опустила стекло. - Какого черта?

Я с трудом сдержала новое ругательство. Мама Изабеллы не ругается. Это только бездетной Сирене позволено.

- Ехала с деловой встречи и увидела, как ты топаешь по улице с заговорщицким видом. Хотя должна быть в школе. Разве нет?

- И решили проследить? - она яростно прищурилась.

- Да, - призналась я с вызовом. - Джефф сказал, тебя недавно арестовывали. И именно за это, - я кивнула на валяющиеся под ногами баллончики. - Собирай имущество и садись в машину. Будешь паинькой, сохраню твой секрет.

Судя по выражению лица, она собиралась послать меня в места для прогулок непредназначенные. Но что-то в моем голосе заставило передумать. Или сам голос. Я специально училась говорить иначе, чем Адель, изменить голос. И всё же во многом он оставался моим. Прежним.

- Вы с ним спите, да? С дядей Джеффом? - спросила Изабелла в лоб, когда мы проехали полквартала.

Я чуть руль не выпустила от неожиданности.

Да-а-а, надо привыкать, что дочке больше не одиннадцать.

- Нет. Мы познакомились несколько дней назад по работе. И, кстати, он не в моем вкусе.

- Зачем же вы пригласили его и нас на выставку?

Я чувствовала ее прожигающий взгляд. И это мешало сосредоточиться. И вообще мыслить здраво.

- Так получилось. Мы говорили о моей профессии, и я упомянула открывающуюся выставку. И тут как раз позвонил твой отец. С новостями о твоем аресте. В общем, всё совпало. Так бывает. Иногда.

Изабелла усмехнулась и спросила:

- Куда вы меня везете?

- Отвезу тебя домой, когда соизволишь назвать адрес. В школу ты явно сегодня идти откажешься. Но сначала немного поболтаем, - я свернула на стоянку возле супермаркета.

- Зачем? - она посмотрела волком.

- Просто я вижу, что у тебя проблемы. И знаю, что... - я запнулась, стараясь подобрать правильные слова, чтобы всё не испортить. - Знаю, что тебе нелегко сейчас. И понимаю. Я сама рано осталась без мамы. А папы... папы не всегда понимают дочек. Особенно повзрослевших дочек.

Изабелла недовольно свела брови. Я видела в ее глазах борьбу. Она жаждала нагрубить и уйти. Но в то же время какая-то ее часть хотела остаться. Быть может, в глубине души моя дочь чувствовала, что я не посторонняя.

- Рон не понимает, что граффити тоже искусство, - проговорила Изабелла сердито. - Он вообще ничего не понимает.