- Ты так уверен в этом? – с вызовом бросил мальчишка.

- Сам сейчас убедишься. Иди.

Пустой длинный коридор, иногда попадались двери, подобные той, из которой он только что вышел. Поворотов Калин насчитал четыре, но заблудиться в этом месте всё равно бы не вышло – путь один. И вот они упёрлись в двери. Шлюзовые, герметично перекрывающие отсек.

- Ого! – вскинул Калин брови вверх, остановился, внимательно рассматривая преграду.

Хузар подошёл к стене, сдвинул в сторону пластину и протараторил в образовавшуюся дыру непонятную скороговорку. Дверь скрипнула и медленно пришла в движение.

«Вот тебе и аборигены», – Калин стоял, почёсывая затылок.

Створки разомкнулись и ушли в стороны, открывая дальнейший проход.

- Ну, убедился теперь? – с усмешкой посмотрел на озадаченного парня Хузар. – Идём, чего встал, как вкопанный?

- А… это… я чего спросить-то хотел… – Калина интересовало, каким образом работают двери при отсутствии электричества, но как правильно сформулировать вопрос, что бы его поняли, он не знал.

Пройдя чуть вперёд, он разобрался и сам. Никаким электричеством тут не пахло. Двери работали на ручной тяге – обычная лебёдка с катушкой и два охранника, крутившие ручки.

- Колдовство, – гордо заявил Хузар и подтолкнул мальчика вперёд. – Как видишь, не только у тебя есть заколдованные вещи. Мы есть венец человечества, – стукнул он себя в грудь кулаком, – а все остальные – жратва! Мясо! Тебя к нам предки привели. Шаман сказал, ты есть заблудшее дитя Ковчега. Потерянный. Иначе предки бы тебя не приняли. Заверши обряд и гордись своим местом. Местом охотника, а не еды.

Калин раздражённо фыркнул, бросив короткий взгляд через плечо.

- Что, жрать охота уже, да? – спросил меченый, и так он при этих словах улыбнулся, что Калин пожалел о том, что обернулся в тот момент.

Холодный пот моментально прошиб всю спину. Мальчик начал догадываться, почему его не кормят всё то время, что он пребывает у меченых, лишь воду дают.

Пройдя ещё одну почти такую же гермодверь, Хузар приказал свернуть вправо и войти в святилище. Взору мальчика открылась зала, размерами не меньшая той, в которой он сидел в клетке у трона вождя. У входа по обе стороны располагались массивные каменные «тумбы» с глиняными широкими чашами, заполненными желтоватым порошком. Освещения было много: на полу плошки с огнём, по стенам светильники, с потолков свисали костяные подсвечники на цепях. Под каждым светильником у стены стоял небольшой каменный пьедестал с закрытым кувшином, рядом череп и рама с растянутой на ней человеческой кожей со следами татуировок. У подножья лежали различные вещи, оружие. На камнях тёмные подтёки свежей крови. Несмотря на столь богатое освещение огнём, в помещении не было душно. Воздух довольно чистый, без признаков гнили и затхлости.

«Забавно, - подумал Калин, – тут есть вентиляция. Интересно, каким чудом она до сих пор сохранилась?»

Хузар подозвал мальчика к вазе, одной из тех, что стояли у входа. Окунув свои ладони, он подчерпнул горсть и, наклонившись, обтёр содержимым лицо. Оно тут же стало белым, словно в муку рожей ткнули.

– Иди, - уступил он мальчику своё место у вазы.

Калин присмотрелся. Были у него подозрения, что этот пепел ни что иное, как человеческий прах. Руки туда совать не хотелось, не то, что на лицо наносить.

- Ну? Долго тебя ждать? – Хузар грубо подтолкнул мальчика ближе к «умывальнику».

Калин набрал в лёгкие побольше воздуха, задержав дыхание, крепко зажмурился, плотнее сжал губы и быстрым движением повторил ритуал, после чего резко выдохнул, сдувая с губ и носа остатки. Протёр глаза. Только после этого осторожно раскрыл их.