Жители Ковчега считали себя именно ЛЮДЬМИ, а не глотами и не мечеными, как их называли хуманы. Они являлись прямыми потомками тех, кто долгие годы находился в полной изоляции, где этим предкам удалось пересидеть самые опасные времена излучений, благодаря чему не получить столь явных изменений, повлекших за собой сильные мутации. Это произошло с теми, кто контактировал с новым миром на заре его зарождения. Вынужденное кровосмешение из-за жизни в тесном пространстве, каннибализм и многие другие факторы повлияли на внешность, но больше на разум, сделав их туповатыми, почти животными. В дальнейшем, половые связи с пленными хуманами давали более разумное потомство, но часто уродливое. А вот с пленёнными людьми с чистых земель дети получались очень хорошие. Это и был главный секрет людей Лексия – чистых женщин беречь для размножения, потомство от рабынь воспринимать наравне с законнорожденными. Другие племена этого не делали и сильно проигрывали в развитии.

Когда разукрашенные и обряженные в костяные маски меченые нападали на поселения, наводя там дикий ужас одним своим видом, и уносили с собой добычу, местные после набега всегда справляли похоронный обряд не только по убиенным, но и по живьём унесённым. Никто из них не мог помыслить, что дочери их и жёны продолжают жить ещё очень длительное время, рожая миру новых «глотов».

Деградировав практически до животного уровня, жители Ковчега с притоком новой крови вновь стали развиваться. Наблюдая за общением, действиями своих пленников, они обучались, сами не осознавая того. Военная выучка, муштра, конечно же претерпевшая немалые изменения, всё же осталась в генетической памяти потомков вояк, что в выгодную сторону отличало их от остальных племён каннибалов. Вновь поумнев, жители Ковчега, «подсматривая» за жизнью людей с чистых земель, видимо, на подсознательном уровне тоже стремясь очеловечиться, начали насаждать незыблемые традиции, тем самым закрываясь ими от понимания, что они уже давно не люди.

Одна из таких традиций – становление мужчиной. Юноша должен был в одиночку пересечь пустошь, выследить и выкрасть себе первую женщину, с которой он и начинал свою половую жизнь и продолжение рода. Мать Тарны являлась именно такой пленницей, похищенной из-под носа охраны. Некий юноша из племени Лексия, идя в деревню за «первой женщиной», наткнулся на стоянку у дороги, где, расположив полукругом повозки, готовились к ночёвке путники. Вот тут он и скрал ту, которая в одиночку отошла в кустики по малой нужде. Бесшумно подкрался он к жертве со спины и, прикрыв ей рот ладонью, что бы та не вскрикнула слишком громко, передавил шею в нужном месте. Девчонка тихо обмякла, упав в руки похитителя и не издав звука.

Когда Лексию предъявили добытый «трофей», как доказательство полного прохождения обряда взросления, вождь, поразившись красотой юной девицы, предложил испытуемому в обмен на его строптивую добычу одну из своих наложниц, уже покорных, приученных к повиновению. Но столь великая честь, опять же по традиции, не могла быть оказана рядовому, поэтому пришлось ещё и повысить юнца в звании, одарив того своим личным клинком. Но оно того стоило, и Лексий ни разу не пожалел о своём душевном порыве. Воин оказался достоин духом и быстро заслужил занимаемую должность по праву. Любимую наложницу правитель меченых вскоре сделал своей женой. Никогда до этого случая рабыня не становилась правительницей Ковчега, только наложницей и не более того. Недовольных поступком вождя нашлось много, но открыто высказать своё негодование смельчаков не сыскалось. Бывшая рабыня, будучи девушкой сообразительной, быстро поняла перспективы и, «утерев сопли», стала вести себя соответственно своему положению. Характером она оказалась бойкая, умом острая. За недолгие годы её соправления племя Лексия достигло небывалого скачка в развитии. Всё шло хорошо у вождя с любимой женой, но вот зачать дитя у них никак не выходило. Народ шептался, что это наказание Высших сил за неподобающий брак.