Лера сдалась.
Больше ни слова не услышала.
Уснула.
И нам пора их оставить. До утра.
А Костя продолжал говорить. Он тоже долго молчал...

4. Глава 2. 27, как там в старости?

Лера проснулась на диване. Неудобном и низеньком, декоративном. Форточки закрыты, запах сигаретного дыма не слышен. И запах "Амстердама" тоже, потому что Ростова нет. И проснулась Лера от того, что липкий страх опять проник в сон. Тут же напала чесотка, и расцарапанные руки опять покрылись красными волдырями. Лера. Хотела. Спать. Хоть немного, хоть капельку здорового сна, а не полуторачасовые провалы вникуда.

Его квартира просторная и плоская, как блин. Комнаты большие, перегородок мало, свободно и легко дышится. Лера, не стесняясь, гуляла по квадратным комнатам и почти в каждой с отчаянием находила маму. На стене гостиной Его портрет, нарисованныйЕю. Снизу корявый автограф и такой узнаваемый стиль творческой самоучки. Расстеленный на диване плед - её рук дело, она обожала вязать эти пледы из квадратных лоскутов, самыми тонкими спицами. Коллекция дисков - в доме Кавериных была практически такая же, до смешного. На спинке стула футболка Бэкхема, двухтысячного года. Знакомая история, что ни говори. В шкафу все книги изданные «Искателем», даже Асина: «Как воспитать монстра»! Три мушкетера тут же, ну кто бы сомневался. На каминной полке фотка: маленькие мальчик и девочка, обнимают с двух сторон Боярского. 

Сколько раз Лера смотрела на такое же фото и спрашивала маму, кто этот мальчик. 

Теперь хочется пойти к Ростову и спросить, кто эта девочка...

 По коридору и мимо комнат-дверей. 

- Ты чего? - Ростов стоял в дверях своей комнаты, смотрел на Леру, которая потерянно бродила по его квартире. - А это что?

Он развернул к себе её расчёсанные предплечья, глядя на красные волдыри. 

- Ничего, - она стыдливо стала натягивать рукава чёрной водолазки, будто суицидница.
- Чего ходишь?
- Мне плохо. Проснулась тут одна, не дома, - верное оружие честность. - Кошмары. 

Ростов кивнул, отвернулся, и только теперь Лера увидела, в чём он. Накинутая на плечи распахнутая рубашка, а под ней голое тело. И нет, она не смотрела завороженно на кубики, косые мышцы или перекаченные сиськи. Татушка на рёбрах. Скромная, простая, как три копейки. Линии-линии-линии, а в них несколько слов, про которые мама всегда загадочно улыбалась. Мама! И её татушка... такая же, один в один. 

И Лера не понимает до конца чего хочет, но тянется, чтобы коснуться кожи Ростова под сердцем, а он уворачивается, не даёт и вместо этого берёт за плечи.

- Это она, - шепнула Лера, кивая на тату. 

Он молчал и, когда Лерины пальцы всё-таки дотянулись до маленькой чёрной надписи на теле, замер, зажмурившись, откинув голову, и стерпел. 

- Это она, - соглашается он просто.
- Я не могу остаться с вами. Простите.
- Можешь, - он упрямо качнул головой, и в голосе та слепая уверенность, что присуща очень сильным людям. - Я тебя никуда не отпущу.
- Мне нужно учиться.
- Будешь учиться.
- Я… совершеннолетняя!
- Я тоже, - усмехается он.
- Я вам не принадлежу…
- Тут я бы поспорил. Ты это читала? - Лера к своему удивлению поняла, что в руке Ростова завещание.
- Да…
- Она оставила всё мне, зная, что я о тебе позабочусь. Она просит, чтобы я заботился о тебе, пока не закончишь институт и не найдёшь работу. Потом - я все перепишу на тебя. Можешь мне верить.
- Могу, - как зомбированная.
- Не вижу больше тем для обсуждения.
- Я не стану жить с вами. Я не знаю, кто вы, не знаю, чем занимаетесь и откуда у вас… татуировка, как у мамы? Вы были ее любовником?