— И всё же? — настойчиво спросил я.

— Ну… есть основания подозревать его… в краже. Да, в краже.

— И что именно украл гражданин Стасевич?

Филатов заволновался ещё сильнее. Чувствовалось, что он не был готов к вопросам и теперь сочиняет на ходу.

— Надо в материалах дела почитать, уточнить — так сразу и не припомнишь… Не очень серьёзная кража, но это не повод, чтобы преступник гулял на свободе.

— Конечно-конечно, — поддержал его я. — Вор должен сидеть в тюрьме.

— Именно, — обрадованно закивал он. — Вы совершенно точно это подметили — вор должен сидеть в тюрьме.

— Это не я подметил, это другие умные люди задолго до меня сказали, — я не стал присваивать чужие лавры. — Меня только одно смущает.

— Что же действует на вас таким образом? — стал постепенно входить в роль Филатов.

— Вы отдали распоряжение задержать Стасевича, времени прошло — всего ничего, но вы с большим трудом вспоминаете, за что его держат в камере. По-моему, звучит странно.

— Ну, а что вы хотели? Меня после известия о смерти Митрохина как из седла вышибли… До сих пор в себя прийти не могу, — начал довольно сносно оправдываться Филатов.

Как ни крути, но дурака на должности начальника уголовного розыска точно держать бы не стали. Просто мне повезло застать его врасплох. При иных обстоятельствах он бы уже соответствующим образом обставился так, что комар бы носа не подточил.

Ладно, пора прерывать эту самодеятельность. Она меня порядком достало.

— Всё, хватит! — резким тоном сказал я.

— Я вас не понимаю, — с напряжением в голосе произнёс он.

— Горбатого при мне лепить больше не надо, Филатов. Вы ведь человек грамотный?

— Конечно.

— Тогда садитесь и пишите рапорт на увольнение.

— Вы с ума сошли! — воскликнул он.

— Нет. Это вы, Филатов, сошли с ума, если решили, что меня так легко одурачить. Я в городе всего ничего, но уже имею представление, чем вы тут занимаетесь.

— Интересно-интересно, и что же тут вам про меня напели? — хмуро спросил Филатов.

— Митрохин принял меня за посланца от Алмаза, а когда догадался, что я его обманул — попытался убить. Вряд ли вы как начальник не были в курсе связей вашего подчинённого.

— Слова-слова… — глумливо улыбнулся Филатов.

— Да, слова… Только поэтому я не могу тебя арестовать прямо сейчас, хотя руки чешутся — спасу нет. Я ведь знаю, что ты вымогаешь у предпринимателей деньги.

— Стасевич, небось, разболтал, — хмыкнул Филатов. — Зря он пасть открыл, не подумал, что язычок-то можно и укорить. Ой, зря…

— Только тронь — и я пристрелю тебя, как Митрохина, — пригрозил я.

— А ты борзой, начальник! — покачал головой Филатов.

— Тебе, падаль, никто на «ты» переходить в разговоре со мной не разрешал. С доказательствами у меня туго — тут ты прав. Но я найду их, найду обязательно, и тогда ты сядешь на нары.

— Это ещё неизвестно, кто из нас первым на них окажется. До меня, начальник, слушок один добрался: дескать, промеж вас с Кравченко кошка пробежала. Может, брешут люди, но дыма без огня всё равно не бывает, — вальяжно заговорил он.

— Чего молчишь, продолжай!

— Продолжу, уж будьте покойны… Что если я анонимку в ГПУ настрочу? Такую цидулю — ни одна зараза не подкопается. Да и сомневаюсь я чего-то, что Кравченко сильно захочет разбираться, сколько там правды, а сколько — всего остального. Ему ж только повод дай, сожрёт и не подавится. И куковать тебе тогда за решёткой, Быстров. А к тебе буду приходить, передачки носить.

Пальцы сжались в кулак. Как мне хотелось врезать гаду — слов нет! Но я мысленно посчитал до пяти и взял себя в руки. Начну драку, сделаю себе же хуже. Эта расчётливая сволочь сможет обернуть всё против меня. Не успел явиться на службу, как одного сотрудника пристрелил, второго побил…