— Слушаюсь и повинуюсь! — откозырял я.

Катя вышла.

Я переоделся и критически осмотрел себя в зеркале, висевшем на двери шкафа. Из него на меня глядел чересчур важный и лощёный тип. Добавить шляпу-котелок, взять в руки тросточку и буду выглядеть словно карикатура на буржуина из «Окон РОСТА» или свежего номера журнала «Крокодил».

Послышалась неприятная трель электрического звонка — будто включили бор—машину. Один, два, три, четыре…

Странно, кого это ещё принесло?

Скрежет отпираемого изнутри замка — это Катя пошла открывать незваным гостям.

Я прислушался. До комнаты доносились лишь отдельные фразы, смысла я не улавливал, было ясно одно: разговор вёлся на повышенных тонах.

Дверь распахнулась, вошла Катя. Её плечи вздрагивали, на глазах застыли слёзы.

— Катя, что случилось? — с тревогой спросил я.

— Они… они, — глотая слёзы, заговорила она, — пришли, чтобы сказать: у меня есть два дня на сбор вещей.

— Что это значит? — не сообразил я.

— Нас с Сашей выселяют из квартиры.

9. Глава 9

— Та-а-ак, — с шумом выдохнув, произнёс я. — Они уже ушли?

— Нет, — всхлипнула Катя. — Сидят на кухне, хотят, чтобы я показала им все бумаги на жильё, ждут…

— Подождут, — объявил я. — Побудь тут, никуда не выходи.

— А ты?

— А я пока поболтаю с товарищами.

С этими словами я вышел из комнаты.

На просторной кухне за столом сидели трое: бородатый мужчина в полувоенной форме, тощий юнец в студенческой тужурке и полная женщина с насупленными густыми бровями.

— Здравствуйте, товарищи, — поприветствовал их я.

— Здравствуйте, — с напряжением в голосе сказал бородач. — Простите, а кем вы будете? Не припоминаю что-то вас среди жильцов.

— Уголовный розыск, — показал я издали свои «корочки», надеясь, что они не увидят моей фамилии и того, что я работаю в другом городе.

Обыватель в большинстве привык верить на слово представителям власти, в документы всматриваться не стали.

— Тогда вы очень кстати, — обрадованно сказала женщина.

— А что такое? — хмыкнул я, догадываясь, что сейчас услышу.

Предчувствия меня не обманули.

— Мы — актив товарищества жильцов нашего дома. Моя фамилия Цимлянская, я исполняю обязанности управляющего домом. Это товарищ Быков, — она показала на бородача. — Это товарищ Иванов-Сидоров.

«Студент» со странной двойной фамилией утвердительно качнул подбородком.

— Очень рад, — с показным радушием произнёс я. — Итак, я вас слушаю, товарищи. Что привело вас сюда?

— Если вы из уголовного розыска, то прекрасно всё знаете, — удивилась Цимлянская.

Похоже, она здесь всем заправляла, а бородач и студент — не более, чем группа поддержки.

— Мне бы хотелось услышать детали, — сказал я.

— Я всё расскажу, товарищ сотрудник уголовного розыска. Муж гражданки Быстровой — Александр Быстров оказался скрытой контрой и убийцей, его посадили. На совете товарищества жильцов мы приняли решение, что семье враждебного элемента Советской власти не место в нашем доме, — заученно произнесла Цимлянская. — Общим голосованием было постановлено, что гражданка Быстрова должна освободить незаконно занимаемую жилплощадь. Товарищ Лапин из жилотдела Василеостровского района нас полностью поддержал. Это страшное расточительство — предоставлять жилплощадь врагам и их пособникам, пока другие жильцы нуждаются в улучшении условий. На исполнение решения определено двое суток. Если гражданка Быстрова не подчинится решению товарищества жильцов и жилотдела, мы будем вынуждены прибегнуть к помощи милиции.

— Понятно… Скажите, а кто претендует на квадратные метры гражданки Быстровой?

Цимлянская покраснела.