— Нам повезло — легко запомнить. Быстровы: четвёртый этаж — четыре звонка.

— Действительно, просто, — усмехнулся я. — Как с соседями? Повезло?

Она пожала плечами.

— Грех жаловаться. Нормальные соседи. Когда мужа арестовали, все приходили и поддерживали меня, очень сочувствовали. Даже подарили солёных огурцов.

Ключ, в отличие от моей общаги, под ковриком не держали. Катя брала его с собой. Она открыла общую дверь.

— Проходи.

— Только после тебя.

Сестра не стала спорить. Вошла первой, а я придержал дверь.

— Дверь запирать не надо, она сама захлопывается, — предупредила Катя. — Только, пожалуйста, не грохай. У меня один сосед работает сторожем — он постоянно дежурит по ночам и не любит, если его будят после смены.

— Сам такой, — понимающе кивнул я. — Сон — дело святое.

Мы крадучись прошли почти до конца коридора.

— Вот наша комната. — сказала Катя. — Посмотришь, как мы живём.

— Жду с нетерпением, — улыбнулся я.

— Обувь не снимай, я уехала в страшной спешке, не успела подмести и помыть пол.

— Боишься, что я натопчу тебе грязными портянками, — пошутил я.

Судя по улыбке Кати, эта шутка ещё не успела обрасти бородой.

— Вуаля, — сказала она, отпирая дверь.

Я не ожидал увидеть роскошные апартаменты, время, место и обстоятельства не располагали к такому. Но Кате удалось обойтись минимумом средств, чтобы сделать комнату уютной, а этот уют складывался из многих, зачастую мелких и не сразу различимых вещей: здесь подобранные в цвет обоям занавесочки, тут аккуратно заправленная кровать и клетчатый плед на диване, дорожка на полу, салфеточки на столе, какие-то вязаные штучки и прочие-прочие вроде бы мелочи, но как же они преображали это место!

— Ты молодчина, сестра! — сказал я. — У тебя здесь просто здорово! Завидую твоему мужу.

Катя улыбнулась.

— Приятно слышать от тебя, Жора, такие слова. Я боялась, что ты назовёшь мои старания пошлым мещанством.

— Ты плохо обо мне думаешь, сестрёнка.

— Так! — опомнилась Катя. — Только что хвасталась, какая я хозяйка, и совсем забыла, что гостя надо покормить и переодеть: ты ведь до нитки промок.

— С тебя самой вода течёт, — заметил я.

— Ничего страшного! С собой я как-нибудь разберусь.

— Вот и разбирайся. А я — не сахарный, не растаю.

— Ладно. Я уже поняла — тебя не переспоришь. Погоди минутку.

Сестра открыла створки шифоньера, задумчиво постояла перед ним, а потом достала несколько вещей и спряталась от меня за шторкой. И пусть сквозь неё ничего не было видно, я всё равно деликатно отвернулся. Зачем смущать сестру?

После того, как Катя переоделась — теперь на ней был домашний халат, она снова распахнула шифоньер и стала перебирать висевшие на «плечиках» вещи.

— Кажется, это будет тебе в самый раз, — наконец, определилась она.

— По-моему, это перебор, — присвистнул я. — Так одеваются преуспевающие адвокаты или профессора.

— Ничего страшного, тебе пойдёт! — затараторила она. — Сейчас ещё с обувью что-нибудь придумаем. Этот костюм-тройка явно плохо сочетается с твоими сапожищами. Вот! — Катя извлекла из недр шкафа нечто сверкающее лаком. — Ну-ка примерь.

— Что, на голые ноги? — хмыкнул я.

— Почему! — обиделась Катя. — Я дам тебе носки.

Поскольку резинку в носках ещё не изобрели, крепился этот предмет мужского гардероба на своеобразных подтяжках. Мне ещё ни разу не приходилось иметь с такими дело, и если бы не помощь Кати, не знаю, сколько бы с ними провозился.

— Это тебе не портянки наматывать, — с усмешкой подколола меня сестра.

Я улыбнулся.

— Схожу на кухню — посмотрю, что можно придумать на обед, а ты пока переодевайся, — велела Катя.