И, пока Валетов прямо на камеру не грохнулся в обморок, Саша поспешно отключился. Нет, столько кофе точно нельзя. Уж лучше в жёлтые лосины – и на крышу.

В середине дня у меня наступил редкий момент – пришлось поработать. Поставщик неправильно указал габариты каких-то длинных хреновин, так что Сени не справились с заносом их в здание. К счастью, у меня уже всё было схвачено на такой случай: Евстигней с неизменно бесстрастным видом наблюдал за разгрузкой вагонеток и, как только заметил, что Сеня примеривается к упаковкам неправильно, сразу тормознул весь процесс и направил мне уведомление.

Чтобы решить эту проблему, выходить мне не потребовалось: видео с камеры Евстигнея хватило с лихвой. Я тут же велела ему замерить упаковки и перенастроить Сеням параметры. Вся история заняла меньше минуты, а потом, ещё полминуты подумав и убедившись, что теперь всё работает, как надо, Евстигней прислал мне предложение, чтобы он проверял габариты груза до того, как передавать их Сеням. Я радостно согласилась.

Это был ценный опыт. Теперь я знала, что даже если меня на складе физически не будет, мы всё равно сможем всё решить, и заминки не возникнет, и никто не прибежит с воплями, где Нагибко и почему ключевого робота нет на складе.

Поставив себе мысленно высочайшую оценку за достижения, я сидела в кресле и подпиливала несуществующий уголок на искусственном ногте своей новой руки пилкой, которую нашла в столе Нагибко, благо обнаружилась она прямо в невскрытой упаковке. Потом я вспомнила, что у Нагибко с ногтями была какая-то хитрая история и полезла в поиск выяснять, что тут вообще с ними делают. Оказалось – удаляют и заменяют на протезы из особого сплава, прочного, как металл, и почти прозрачного, лишь с лёгким металлическим отблеском. Плюсы такого решения в том, что они не отрастают и не ломаются, так что красивый дизайн можно носить сколь угодно долго, но… Серьёзно, удалить ради этого ногти?

Я посмотрела на свои. Они имитировали настоящие, и по ним, скорее всего, было видно, что никто их не заменял имплантами. Вот это я не подумала, наверняка же есть руки с уже установленными металлическими ногтями… Ладно, если регулярно подкрашивать, никто ничего не заметит, а там перейду в офис, где никто не знает, что Нагибко их меняла.

Вот от этих мыслей меня и оторвал внезапный звонок Валетова.

В панике я чуть не врубила видео, но тут же вспомнила, что, во-первых, у меня на голове ведро, а во-вторых, я предупреждала босса, что не буду показывать лицо. Так что приняла вызов без картинки.

– Ася, – прохрипел он и подался вперёд так рьяно, словно хотел нырнуть в экран.

Вид у Валетова был ужасный. Бледный с зеленцой, с нездоровым блеском в глазах и заострившимися скулами, а под глазами внезапно проявились морщины, которых я раньше у него не замечала. Честно говоря, мне захотелось спросить, делал ли он прививку от бешенства. Но, возможно, он просто был пьян.

– Ася, – повторил он голосом диспетчера на какой-нибудь пригородной платформе через хреновый динамик, – я хочу вас видеть.

Я похолодела всеми своими искусственными кожными покровами.

– Э-э, босс, мы же договаривались… У меня пластика, я не могу…

– Плевать, – выдохнул Валетов, и на меня почти что пахнуло перегаром прямо от экрана. – Мне нужно посмотреть в ваши бесстыжие глаза. Остальное можете прикрыть, мне всё равно.

Я нашарила на внутреннем экране такого же, как я, офигевшего Скрепыша, и он всё понял без слов.

– Секундочку! – попросила я и метнулась подпереть дверь стулом, потом стянула с головы шлем, села на место и пронаблюдала, как Скрепка ставит мне на видео фоном неопределённые очертания квартиры, а на лице рисует медицинскую маску. Потом он поднял руку и отсчитал на пальцах три, два, один… И я пошла в эфир.