Я задохнулась возмущением, но Рейгард не дал и слова высказать:

– Не спорь, Лиса, зачем? Я все чувствую. Ты ждала меня в машине. И здесь, в прошлый раз, почти отдалась. И сейчас. Признай! Я тебя не заставлял!

– Ппризнаю, – выдавила я, все еще сдерживая ругательства. – Но и о последствиях не сказал ни слова.

Я замолкла, остановилась, мазнула взглядом по опустевшей чашке. На белом донышке остались зеленые зигзаги, похожие на молнии.

Рейгард помедлил, и шумно выдохнул:

– Тогда в чем проблема? Я давно тебя ждал! И я тебе нравлюсь. Многие на этой планете и в Союзе хотели бы меня в мужья.

От него снова за версту разило самомнением, или мне только так казалось. Но бешенство забурлило в душе еще сильнее. Я прищурилась, окатив мельранца яростным взглядом. Он выдержал. Только желваки заходили быстрее, да снова заскрежетали зубы.

– Мне жаль, что такой образованный и умный мужчина не понимает разницы между готовностью строить отношения и желанием связать с кем-то свою жизнь.

Ноздри Рейгарда начали раздуваться, грудь заходила ходуном.

– Ну и чем же я тебе не подхожу? Кажется, это я должен сомневаться! Ты землянка, а я мельранец. Притом мельранец из одной из самых высокородных семей. Наша династия когда-то правила всей планетой! А теперь уступила парламенту, президенту. Но все равно задает политику и тон! Чем… я … тебе… не подхожу? Говори!

Он подскочил, схватил за талию, властно притянул и наклонился к лицу. Синий взгляд словно проникал в самый мозг – почти осязаемый, требовательный, неумолимый.

– Да хотя бы тем, Рейгард Саркатта, – прыснула я, едва дыша от возмущения. – Что больше говоришь о себе. Я такой, я сякой! А я-то где?

Он выпрямился, словно проглотил оглоблю, скривился:

– Лиса! Да ты понимаешь, что я для тебя… все… Да… ты… я кровь…

Он больше выдыхал, чем говорил. Хриплый голос царапал слух.

После небольшой паузы, мельранец продолжил, гораздо тише, хотя голос его вздрагивал на каждом слове и по-прежнему безнадежно сипел.

– Лиса. Ты считаешь, я о тебе не думал? Я знаю тебя лучше, чем многие… Ты родилась в очень бедной семье инженеров. В те времена на Земле не ценили по-настоящему умных и талантливых людей, вытесняя их за грань бедности.

Училась и подрабатывала, не стесняясь торговать, потому что другой работы для детей твоего возраста не было.

Ты была любящей, заботливой матерью… И заботливой женой.

Ты продала последнюю квартиру, отдала все сбережения, чтобы помочь каким-то дальним родственникам. Пра-пра-пра… и еще много раз правнукам. Они переехали на другую планету после разорения, и начали жить заново. А ты… ты осталась ни с чем. И они ни разу с тобой даже не связались, – от слов Рейгарда, от воспоминаний – до беспощадности ярких, словно все случилось только вчера, показалось – на плечи навалилась каменная глыба. Глаза защипали слезы, а мельранец вдруг прижал к груди, как маленькую и зашептал. – Но ты не озлобилась, начала все с нуля. Получила четвертое высшее образование. Стала лучшим пиарщиком в этом секторе Союза и работаешь на сотни межпланетных компаний! Купила шикарную квартиру, помогаешь подруге, отдаешь деньги на благотворительность. Думаешь, я не ценю тебя, не понимаю – через что тебе пришлось пройти?

Я попыталась отстраниться, но проще было каменную стену отодвинуть.

Рейгард прижал крепче, зарылся лицом в волосы, затих и неохотно отпустил.

Я смотрела на него, и внутри боролись два сильных желания. Расцеловать Рейгарда и шарахнуть током, как следует.

Да еще воспоминания разбередили старые раны. За что они так со мной? Почему? Я понимала, что ответа не будет. Я хотела увидеть своих пра-пра-пра… Снова обнять их, ощутить, что я не одинока в этой большой и холодной Вселенной…