– Мистер Джексон?

– Он самый.

– Присаживайтесь на кушетку.

Пока я прихрамывал в сторону голого ложа, что ни капли не стеснялось своей наготы и встретило меня холодом, доктор Шепард следил за каждым моим движением. Если он и впрямь так хорош, как отзываются о нём пять звёзд и сорок три комментария на сайте частной клиники Синай, то он и без осмотра подметит, как просаживается моя левая нога, когда я перекидываю на неё вес. Как я спешу перенести тяжесть на здоровую конечность. Как морщу нос, когда усаживаю свою задницу на жёсткую обивку кушетки и вытягиваю левую ногу чуть вперёд. Точно выпрашиваю доктора: «Сделайте же хоть что-нибудь!».

Когда я записывался на приём, назвал лишь своё имя, возраст, данные по страховке, о которой позаботился Рикки Мэлоун, как только меня выкупили из «Дэнвилл Дэшерз». Так стремительно сменить третьесортную лигу на Национальную. Долететь до самых звёзд, чтобы упасть и разбиться. Не зря говорят: чем выше взлетаешь, тем больнее падать. Боль преследовала меня до сих пор и не смогла укрыться от орлиного взгляда доктора Шепарда:

– Замена коленного сустава?

– Во всей своей красе.

– Как давно?

– Три месяца назад.

– Посмотрим.

В последние месяцы мои трусы видели исключительно мужчины среднего возраста с ледяным взглядом и шершавыми пальцами. Да уж, обычно сексапильные фанатки заставляют хоккеистов стягивать штаны, а за мной гонялись все травматологи континента, от Квебека до Чикаго. Издержки травмы на льду, после которой ты вылетаешь из команды, НХЛ и вообще из жизни.

Доктор Шепард принялся прощупывать мою коленную чашечку и мягкие ткани вокруг, вертеть мной и так и этак, чтобы оценить функционал и красоту моего сустава со всех ракурсов.

– По виду, всё в порядке. – Заключил он с уверенностью учёного, сделавшего поразительное открытие. – Я назначу рентген, чтобы убедиться, что всё идёт, как надо. Но не думаю, что он выявит какие-то отклонения.

– Откуда тогда такая боль? – Почти простонал я для пущего эффекта.

В моё колено вставили чужеродную штуковину. Суставные поверхности из искусственного материала, повторяющие форму здоровых. Буквально распилили важную часть ноги и зафиксировали кобальт-хром-молибден к моим костям цементом. Отрегулировали натяжение связок, почти как нитки на прялке, и закрыли всё это добро специальными скобами.

Сутки в реанимации, десять дней в стационаре, где над моей франкеншетйновской ногой измывались медсёстры с острыми иглами, сквозь которые прыскали в меня обезбол. Но боль не уходила. Я утратил способность ходить и даже переворачиваться. Напоминал неповоротливого тюленя, когда хватался за балканскую раму над головой, чтобы перекатиться на ещё не онемевший бок. Не думал, что в двадцать шесть придётся заново учиться сидеть и обуваться. Если бы не длинные щипцы и добродушная медсестричка, я бы все десять дней щеголял с голыми пятками, так и не удосужившись помыть ноги или натянуть носки.

Всего пару месяцев назад я разгонялся до семи километров в час и мог выписывать такие кругаля на льду, а потом не мог ступить и шагу без костылей. Они больно вгрызались в подмышки, отказывались подчиняться рукам, и по старой памяти я всё время забывал о предостережениях врача и резко ступал на прооперированную ногу.

А потом гимнастика каждый час по десять-пятнадцать минут, чтобы разрабатывать колено и не дать ему захиреть. Эластичные бинты, костыли, тёплые вещи, лишь бы не вызвать переохлаждение и, как следствие, воспаление сустава.

Таблетки снимали боль в ноге, но никак не помогали душевным мукам. Я хотел носиться по катку, ощущать колючий воздух на щеках и слышать рёв трибун, как напоминание, что я не один. В своей съёмной квартирке в Бержервиле я ощущал себя таким одиноким, словно всё человечество вымерло. Целыми днями говорил лишь телек, настроенный на одну и ту же волну: «Спортс Премьер», канал для любителей спорта. Таких же отмороженных фанатиков скорости, силы и драйва.