Мамаша Жонкелия вздохнула и села на скамейку, а судья мазнул по мне взглядом, в котором читались и удивление, и неуверенность, а потом опять принялся расспрашивать:

- Так что произошло, мамаша? Как ваша невестка оказалась в озере? Сегодня ведь ровно год, как Бриско умер? Странное совпадение.

Бриско? Я помешивала яйца, усиленно шевеля мозгами и помалкивая. Это мой муж, что ли? То есть – муж Эдит. Или ещё кто-то умер?

- Ну год, и что? – старуха всем своим видом показывала, что расспросы здесь лишние. И что судья тоже лишний. – Эдит ставила сети, оступилась.

- Сети? – уточнил судья.

- Сколько раз ещё повторить? – с раздражением отозвалась Жонкелия.

- Которые разрезанные? – последовал ещё один вопрос.

Если мамаша и попала впросак, то виду не подала.

- Не все же разрезанные. Есть и целые ячейки, - сказала она, дернув плечом. - Вы, господин судья, забываете, что мы – две беспомощные женщины, - она начала очередные стенания о бедности. – Поймается рыбка – нам уже счастье.

- А сети она как ставила? – почти ласково поинтересовался Рейвен Кроу. – С берега забрасывала?

Я смутно представляла, как ставят сети, но что-то мне подсказывало, что тащить их на середину озера заплывом вразмашку Эдит вряд ли стала.

- Вы меня в чем подозреваете? – с оскорбленным достоинством спросила Жонкелия. – На лодке она была. На лодке.

- А где лодка?

- Снесло течением.

- Хорошо, я посмотрю вдоль берега, - произнес судья с сомнением.

- Смотрите, - равнодушно отозвалась старуха.

Масло уже разогрелось, я хотела взять сковородку, но тут сообразила, что нет ни прихватки, ни полотенца. И как теперь?..

Мамаша Жо присвистнула, подзывая меня, и сунула мне в руку какую-то грязную засаленную тряпку. Да, чудесная прихватка. Понятно было, почему судья отказался от угощения в этом доме. Мало найдется охотников поесть у нерях.

Но за неимением лучшего пришлось воспользоваться тряпкой. Я достала сковороду и осторожно, тонкой струйкой, вылила растопленное масло в яйца, продолжая помешивать их черенком ложки.

Судья не обратил на это внимания, а старуха вытаращила глаза. Правда, она сразу же потупилась, предоставив мне безумствовать на своё усмотрение. Они тут омлетов никогда не видели, что ли?

Я вылила яично-масляную смесь в сковороду и поставила её обратно в печь. Сейчас минут десять и… Блин, у них тут и часов, наверное, нет. Придется следить так, на глаз. Вооружившись ложкой, как мечом, я сделала вид, что целиком и полностью увлечена омлетом, но судья не унимался и снова взялся за меня. 

- Так это был несчастный случай, хозяйка? – спросил он настойчиво.

- Да, - ответила я, гипнотизируя омлет.

- Значит, вы ставили сети?

- Да.

- С лодки?

- Да.

- Упали, а лодка уплыла?

- Да, - я готова была сама залезть в печку, только бы избежать расспросов. Потому что ничего хорошего они не обещали. Теперь мне казалось, что это судья расставляет сети.

- А разделись вы в лодке?

- Да.

Какая ему разница, где я раздевалась? Может, его так потрясла голая попка Эдит, что только об этом и спрашивает?

- То есть когда я найду лодку, в ней будет ваша одежда? – спросил судья, и я поняла, что попала прямо в сети.

- Да, - ответила я обреченно.

Существует ли вообще эта лодка? И что я буду врать, если окажется, что в ней нет одежды Эдит? Вооружившись тряпкой, я вытащила сковородку из печи и поставила прямо на стол, за неимением подставки. Омлет получился куда лучше, чем я ожидала – желтый, пышный, маслянистый даже на вид и отлично пах безо всяких приправ.

Жонкелия вытянула шею, разглядывая мою стряпню, и даже судья задумчиво смотрел на сковородку. Будто удивлялся: как в таком свинарнике можно было приготовить что-то сносное.