Так, еще и маску из распаренной ромашки стоит сделать – это очень помогает освежить кожу. И платье на завтра приготовить – именно такое, что будет идеально соответствовать ситуации. А потом обратно в постель! Сон – первое средство, если наутро требуется выглядеть наилучшим образом.

Платье, приготовленное с вечера, было из плотного, чуть шершавого шелка роскошного глубокого цвета – темно-бордового… скорей даже гранатового, но крайне простым по крою и полностью закрытым. Вполне себе домашний вариант, пусть и с некоторой натяжкой. Волосы я тоже собрала просто – в рыхлый пучок на затылке, закрепив его голыми шпильками без малейшего намека на украшения. Блестяшкам вообще здесь и сейчас не было места – не тот случай. И оставшись вполне довольна своим отражением, тихо спустилась на первый этаж.

Внизу никого не оказалось, что было вполне ожидаемо, и я спокойно приступила к задуманному: достать из комода бледно-голубую скатерть и застелить ею стол в холле, при необходимости выполнявшем здесь и роль столовой – сегодня никаких посиделок на кухне. Ни в коем случае! Поверх скатерти извлеченная из того же комодного ящика белейшая кружевная накидка. Хрустящие от крахмала проглаженные салфетки тоже искать не пришлось – лежали рядом.

Теперь кофейный сервиз из буфета и начищенные серебряные приборы к нему… Руки сами расставляли и раскладывали все в нужном порядке – настолько въевшиеся привычки не забываются ни при каких обстоятельствах, даже самых печальных. Ну и, наконец, принесенное из кухни и аккуратно пересыпанное в вазочку печенье из коробки и наполненный там же горячий фарфоровый кофейник – сегодня никаких ковшиков. Даже близко!

Делать все это пришлось самой – Уви мне сейчас был не помощник. Лишенный почти всех своих датчиков, перекатывающихся обычно по периметру корпуса в специальном узком кармане, а сейчас автономно ползавших по вилле Скутвальссона, он оказался не просто инвалидом, а практически трупом, неуверенно шевелившимся в углу.

– Потерпи немного, – попыталась я утешить его. – Скоро соберем твои глаза и уши обратно. Как только кое-кто здесь изволит продрать глаза собственные.

– Изволил уже, – излишне весело, на мой вкус, откликнулись со стороны входа в крыло прислуги, а потом в дверях показался и сам Эльдар: – Доброе утро, Лиза.

Я едва удержалась, чтобы не хмыкнуть, покосившись в его сторону. Кажется, не я одна уделила повышенное внимание тому, как выгляжу – Барятин тоже не остался в стороне от новых веяний в этом доме: сиял свежевыбритой физиономией, тонко пах одеколоном и топорщился крахмальными складками явно новой рубашки. О вчерашней дикой усталости напоминали лишь синяки под глазами да чуть более заметная чем обычно хромота, когда он шагнул в комнату.

– Кня-язь, – светски кивнула я ему, поднимая взгляд от несчастного маленького помощника, – как спалось?

Тот оценил сначала мой тон, потом вид, потом всю картину в целом, и в одно почти неуловимое движение оказавшись рядом, сжал мои плечи:

– Достаточно, Лиза. Я и в самом деле вчера сказал не подумав. Но… хватит уже, ладно?

Пару раз попытавшись вывернуться из его объятий, я в итоге притихла и длинно вздохнула, уткнувшись носом ему в рубашку. Точно новая – пахнет магазином, причем хорошим.

– Прости, – повторил он мне в макушку и я вдруг почувствовала его улыбку, хотя видеть ее и не могла. – Но как это все выглядит, мне нравится. Очень.

Новая попытка освободиться была подавлена так же быстро, как и первая:

– И совсем не против видеть такое каждое утро.

– Горничную наймите! Я даже разрешу ей жить в этом доме.