– Стой, идиот!

– Эта штука нас чуть не убила!

Механизм тихо тикал в ответ, поблескивая бронзовыми боками. К медному свету добавлялись изумрудные блики, но их источник скрывался где-то за краем стеллажа.

Рой убрал со стола кипы бумаг, открыл кожух. Механизм не отреагировал никак, продолжая ритмичную работу.

– Тут многое переделали. Но, по сути, это вычислительная машина Артура – военный прибор для расчетов вероятностей. Его адаптировали для работы на дирижабле – видимо старую списанную модель – урезав часть функций, вот только Клод вернул их обратно. Он хотел оживить алтарь, совершить прорыв и остаться самым влиятельным адептом церкви Ангстрема, навсегда обеспечив себе место в конклаве.

– И машина заперла его здесь, – сказал Лиман. Он задумчиво листал толстые тетради со стола, в которых кроме чертежей и схем нашлась куча колонок с вполне финансовыми расчетами.

– Нет, не думаю, – Рой водил пальцем по исписанным листам, на которых лежали валики с программами. – Это охранный протокол. Похоже, что он ждал незваных гостей, панически боялся кого-то и, собственно, от них возвел тут настоящую крепость. Он работал с кем-то очень опасным. Возможно, что протокол сработал случайно и покалечил Клода, но скорее всего на него напали прямо в церкви и машина пыталась защитить его, а Клод в панике попался в собственную ловушку.

– Не говори ерунду, – отмахнулся Лиман и бросил тетрадь поверх стопки таких же. – Просто его машина взбесилась. Это же военный аппарат.

– И причем весьма точный. Это механизм, и он не допускает ошибок. Он атаковал того, кто пытался напасть на Клода. Это сложная, но точная программа. Клод запустил ее сам, увидев кого-то или что-то на пороге храма, что ему не понравилось.

– Вроде нас, – хмыкнул Гримм. Он уставился на панель. – Можно?

– Вопрос? Да, валяй. Все равно мы отключим эту штуку, иначе нам просто не уйти отсюда.

Гримм аккуратно, словно вспоминая буквы, принялся жать на круглые клавиши с оттисками двух шрифтов: ланга и конкордийского. Машина замерла, а затем начала послушно переваривать команду.

– Мне кое-что не нравится, – Рой ощупал край кожуха на одном из блоков. – Тут дополнительные гнезда. К ней пытались подключить что-то еще. А поскольку это блок ввода данных, предполагаю, что речь шла о каком-то другом мозге, более мощном. Что странно. Точнее и совершеннее машин Артура пока что механизмов не существует…

Гримм повертел хрустящей шеей. Введенный им вопрос неспешно обрабатывался.

– Как долго.

– Спрашиваешь, как не получить срок за возню на рыбьих складах? – усмехнулся Лиман. – Мог бы спросить меня.

– Ты мелочный и меркантильный, – процедил Гримм, впрочем, вполне миролюбиво. – Есть вещи и поважнее застенков или веревки на шее. Одноглазая Лия в порту сказала мне за сто талеров, раскинув ракушки, что я умру в море. Теперь я близко к берегу не подхожу, и идея сгнить тут на острове мне не кажется такой уж плохой. По крайней мере, выбрать нож или пулю – я сам себе хозяин, а не ведьма с ракушками. Вот только что беспокоит меня, фиш… Лиман – старуха ни разу еще не ошибалась. Как и эти вот клацающие штуки. Хочу уточнить, понимаешь?

Лиман подошел к окну. Квартал отсюда казался россыпью догорающих угольков под проливным дождем. Черной тенью далеко в ночи колыхалось море. Он усмехнулся про себя. Недалекий умом вор за его спиной верил в то, что где-то там в небе вращаются бесконечно огромные, но такие же точные шестерни, определяющие его жизнь наперед. А там нет ничего, кроме холода и смерти. И Планеты, скрывающей свой огромный яркий полумесяц за пеленой низких туч. Будь такой механизм в действительности, он бы лично взобрался на небо и вбил между его зубьями самый здоровенный и крепкий лом.