– Ты говоришь крамольные вещи, фишер.

Лиман усмехнулся.

– Решил меня оскорбить? Оставь эти прозвища для Гримма и подобных ему. Я тебе плачу и за это требую уважения.

Игор едва заметно растянул уголки губ и тут же прикрыл насмешливую улыбку чашкой.

– Ты мне платишь. Платишь Игору и потому не можешь просить об уважении. Только о светской беседе, которой я лишен в своем доме, а старые книги и настенные паразиты, знаешь ли, неважные собеседники. И еще об информации. Все эти разговоры об уважении вызывают боль в моих суставах, – он промокнул губы салфеткой и уставился в окно. – Ты им не поможешь? – Игор указал в сторону окна. Больничная карета уже укатила вниз по улице в сторону городского морга, куполом возвышающегося над старым рыбацким поселком. Полыхнула вспышка фотоаппарата.

– Не мой округ. Констебль Керн неплохой человек, но приставать к нему с вопросами и предлагать помощь – редкая бестактность, – Лиман подался вперед и спросил в полголоса, стараясь не смотреть в впалые рыбьи глаза. – Настоятель Клод как-то причастен к тому, что произошло с дирижаблем? Если да, то как именно? Я не слишком верю в совпадения – Архипелаг слишком густонаселенное место для такой роскоши как совпадения. Каким-то неведомым чудом это дело досталось мне, а не Новаку и, прежде чем я придумал, как от этого можно отвертеться, выясняется, что наш пришелец – гость из Жерла Хета Рой подкупает моего агента в мире воров Гримма, чтобы украсть единственную нормальную улику со склада – механического болвана автопилота, единственного свидетеля происшествия. И в тоже время наш общий любимец легарий, видимо не за стопку талеров, а по доброте душевной, списывает механизм на склад, откуда его уводит настоятель этой церкви поклонения шестеренкам. Не многовато ли событий для одного дня? Я плохой констебль, но какие-то странные липкие нити между этими субъектами я вижу. Потому и спрашиваю – настоятель Клод в этом замешан?

Игор неспешно снял перчатки и вытянул из кармана пальто пухлый блокнот, ощетинившийся закладками. Из другого кармана он извлек тонкие очки-бритвы и усмехнулся.

– Память уже не та, любезный фишер. Приходится пользоваться вечной благородной бумагой, которая способна пережить и меня и уж тем более тебя.

Лиман поморщился.

– Клод Жино. Родился на Малых Островах еще в то время, когда они были под властью Конкордии, там же и прожил половину своей совершенно бесполезной жизни. Два раза сидел за решеткой. Последний раз за сочинение безграмотных революционных стишков для местной партии сепаратистов, в которой тайно состоял, но не просидел и года – освобожден по амнистии новой оккупационной администрацией Близнецов. Первый раз – за ограбление рыбного магазинчика. После освобождения искал себя, ночевал в приютах и на улицах, пока однажды не увидел новенький блестящий символ из трех шестеренок на крыше старой ратуши. Близнецы – республика вояк и инженеров, куда приходят они, туда следует за ними и культ механизмов. Не знаю, насколько он проникся с первые дни идеями поклонения вращающимся железкам, но первый храм только открылся на Малых островах и ему отчаянно требовались адепты и слуги. Клод сменил рваное пальто на мантию магистра, затем на рясу настоятеля, в которой и проходил с широкой улыбкой на лице почти четыре года, завлекая харизмой и хитростью все новых и новых людей в храм. Уже не за горами маячило продвижение и не какое-нибудь, а сан Верховного Механика Малых островов, когда вскрылись некоторые неприятные моменты. Оккупационная администрация островов сменилась вполне светской, обросла бюрократией и контрольными службами, которые и накопали довольно интересные и сомнительные контракты Механической церкви и местных магнатов на закупку узловых частей, для соединения отдельных элементов алтаря – такая непрерывно тикающая штука в центре храма.